Тоннель Киркенеса
Это рассказ об одной, теперь уже достаточно давней,
поездке по северу Норвегии. По тем местам побережья страны, возле которых
проходил путь конвоев, где базировались гитлеровские подводные лодки, почти не
утихали ожесточенные морские бои, и пучина глотала корабль за кораблем.
Это также рассказ о наших соседях, в чьем облике и
характере немало черт, свойственных всем обитателям Заполярья, будь то
норвежская провинция Финмарк, Кольский полуостров или Таймыр. Среди норвежцев
были смельчаки, герои Сопротивления, боевые друзья североморцев — как не
помянуть их добрым словом?
Наша поездка началась в Мурманске.
На знамени города тогда еще не было Золотой Звезды, не
возвышался на Зеленом мысу «Алеша», памятник защитникам Заполярья.
Вот уличная толпа, и в ней люди, сумевшие отстоять
город, расположенный всего в нескольких десятках километров от границы, от
фронта. Город, по плотности бомбовых ударов уступивший только Сталинграду и
некоторым районам Ленинграда: на каждого защитника Мурманска пришлось по 90 килограммов
взрывчатки.
Мы видели порт, могучие краны, океанские суда у пирса.
Здесь начинается линия Мурманск — Дудинка, которая во время нашей поездки еще
не стала круглогодичной, но уже была близка к этому.
Жесткий график отвел нам на Мурманск всего день,
правда, очень плотный. Потом была ночевка в Никеле, откуда, что называется,
рукой подать до границы.
…Едем к ней в маленьком автобусе. Вокруг — лесотундра.
Поблескивают холодные чистые озера. Похоже на Таймыр, только тут больше камня.
Недалеко от заставы на глыбе гранита поднимает ствол
пушка. Возле нее — кладбище. Под корявыми полярными березками лежат солдаты,
павшие у самого края родной земли.
Мы выгрузились у заборчика со шлагбаумом и пограничным
столбом. За узкой полоской земли был другой заборчик, уже норвежский.
Граница в кольской тундре охраняется особенно зорко.
По другую ее сторону не просто Норвегия. Там — НАТО.
Однако внешне все выглядело почти по-домашнему. В
зарослях ольхи насвистывала пичуга. По тропинке к озеру прошел солдат с тремя
удочками. С фуражки свисала сетка из черного тюля, спасающая от комаров. Такие
носят и в сибирской тайге.
Формальности заняли… Да почти ничего они не заняли. О
приезде нашей делегации сообщили сюда из Мурманска. Пограничники обеих застав
знали, кто мы и что мы,
Перетаскиваем свое барахлишко в Норвегию. Наконец
последний ящик с подарками оказался за границей, и наш офицер приложил руку к
козырьку фуражки:
— Ждем вас обратно пятого августа в семь
ноль-ноль. Счастливого пути!
Через десять минут мы мчимся по шоссе в Киркенес. Мы —
это владеющая норвежским языком переводчица Раиса Алексеевна, уже бывавшая на севере
страны, артистка-кукольница, кинорежиссер, артист Госэстрады, нежно обнимающий
громоздкий футляр с аккордеоном, наконец, автор этих строк.
Нас пригласили друзья из общества «Норвегия —
Советский Союз». Мы должны побывать в нескольких небольших городах и поселках
крайнего севера страны. На оплату гостиниц денег у наших друзей нет. Будем
ночевать у тех, кому интересно и приятно поговорить с гостями, пробираться от
одного поселка до другого подручными средствами: где на машинах, где на
рыбачьих парусниках, где на попутных пароходах.
В Киркенесе нас развозят по домам. Я буду жить в
красном особнячке на пригорке. Город, по нашим понятиям, невелик: несколько
тысяч жителей. На севере Норвегии мерки другие. Киркенес обозначен на картах
внушительным кружком.
Двухэтажные, большей частью деревянные дома пестро
раскрашены. Именно раскрашены, а не окрашены. Окраска — это что-то будничное,
обычное, тогда как здесь выбраны буйные, дерзкие цвета, такие, чтобы их не
могла погасить небесная хмарь, большую часть года висящая над северными фиордами.
Собираемся вместе в доме, где приютили Раису
Алексеевну. Хозяйка — ее зовут Ингеборг — легка и подвижна. Проворные руки
мгновенно расставляют чашечки с кофе.
Идем смотреть город.
Тут все знакомы друг с другом. И уже знают, что за
люди с фотоаппаратами поспешают за проворной Ингеборг. Сдержанно пожимают руку,
сдержанно улыбаются.
На холме над городом стоит наш солдат. Крепкий,
ладный, с автоматом в руках. Подле постамента сохранилось что-то вроде бункера.
Пестреют в траве полевые цветы, давным-давно отцветшие в Подмосковье. Пожухшие
венки и букеты — много маленьких букетов — лежат у подножия памятника.
|