В 1887–1891 годах на Новой Земле несколько раз зимовал
писатель Константин Дмитриевич Носилов, описавший свои поездки, условия жизни и
быт новоземельских ненцев в книге «На Новой Земле», увидевшей свет в 1903 году.
По жанру это нечто среднее между путевыми заметками и литературными очерками,
ознаменовавшими вовлечение архипелага в литературную сферу деятельности. Во
время своих зимовок Носилов провел метеорологические наблюдения, однако их
результаты не публиковались.
По мере роста населения архипелага все острее вставал
вопрос их обеспечения всем необходимым, в частности топливом (в первую очередь
каменным углем). Для решения этой проблемы по запросу архангельского
губернатора Академия наук в 1895 году отправила на Новую Землю отряд одного из
ведущих специалистов Геологического комитета, будущего академика Феодосия Николаевича
Чернышева для проведения необходимых разведок. Он обследовал участок Южного
острова, примыкающий к Маточкину Шару вплоть до параллели устья реки
Абросимова. Поскольку повсеместно он встречал породы, сформировавшиеся в
морских условиях, Чернышев пришел к заключению об отсутствии перспектив на
уголь в пределах обследованной территории. Другие его впечатления перекликаются
с суждениями Бэра: «Глаз поражается почти полным отсутствием растительного
слоя: везде мы встречали или скалистые выступы разнообразных пород, либо те же
породы, раздробленные в острую щебенку; лед, снег и камень повсюду господствуют
и придают ландшафту в высшей степени угрюмый характер» (1896, с. 23). Что
касается прогноза развития природы Новой Земли в обозримом для геолога будущем,
то он был сформулирован следующим образом: «Новая Земля подымается, идет
нарастание глетчеров и фирновых полей, и если этот процесс достигнет известной
стадии, то вся Новая Земля вновь окутается льдами и будет представлять ту же
ледяную пустыню, какую мы видим к северу от Крестовой губы» (там же, с. 25).
Отметим, что пересечение Южного острова от Малых Кармакул к устью реки
Абросимова по заключению Чернышева прошло по сплошному пермскому полю слагающих
пород.
1896 год на Новой Земле ознаменовался настоящим
научным авралом в связи с наблюдениями полного солнечного затмения, когда на
Малых Кармакулах базировалось несколько экспедиций — из Пулковской обсерватории
во главе с академиками О. А. Баклундом и Б. Б. Голицыным, Казанского университета
под руководством профессора Д. И. Дубяги. Поблизости на острове Большой
Кармакульский расположился лагерь английской экспедиции. С учетом небольшой
вероятности безоблачной погоды риск неудачи для всех участников этого
беспримерного предприятия был очень велик, но тем не менее события развивались
по самому успешному сценарию. С окончанием этих работ Голицын передал все
метеорологические приборы в становище с условием продолжения метеонаблюдений. С
тех пор, за исключением нескольких лет, наблюдения за погодой в Малых Кармакулах
продолжались непрерывно — здесь получен самый продолжительный ряд наблюдений в
Российской Арктике, что ставит здешнюю полярную станцию, действующую и поныне,
в совершенно особое положение.
В 1890 году лейтенант Бухтеев на транспорте «Самоед»
выполнил в связи с организацией становища в Белушьей губе необходимые
гидрографические работы в этом заливе. На следующий год здесь было создано
очередное становище на Новой Земле, третье по счету, тогда как Северный остров,
посещаемый лишь отдельными промышленниками, оставался без постоянного
населения.
В 1897 году на своей яхте с целью научного туризма
Новую Землю посетили англичане Генри Пирсон и полковник Фейлден, обнаружившие
на восточном побережье неизвестный залив, который они назвали в честь Цивольки.
Англичане оставили описание Маточкина Шара с современным ледником Третьякова и
обследовали остатки зимовья Розмыслова, выполнив там археологические раскопки.
По сути таким же научным туризмом стало и посещение с рейсовым судном биологами
С. А. Бутурлиным и Б. М. Житковым, основные наблюдения которых были выполнены в
западном устье Маточкина Шара.
Увлекшись полярными пейзажами, известный художник
Александр Алексеевич Борисов решил провести зиму на Новой Земле для работы на
пленэре, совмещая ее с попутными научными работами. Для этого он выстроил в
Поморской губе в устье реки Маточки дом-студию, откуда в конце лета 1900 года
на собственной яхте «Мечта» попытался войти в Карское море для организации
продовольственных складов на карском побережье. Однако его судно попало в
вынужденный дрейф и было унесено льдом к югу к устью реки Савиной. В
сложившейся ситуации Борисов со всем экипажем оставил судно и с помощью ненцев
добрался до Малых Кармакул, откуда перешел в Поморскую губу. Весной 1901 года
на собаках он посетил Карскую сторону на Северном острове, где его сотрудники
положили на карту заливы Медвежий, Чекина и Незнаемый с окрестными ледниками.
Летом 1901 года создатель первого в мире арктического
ледокола «Ермак» адмирал Степан Осипович Макаров решил испытать его в плавании
в обход Новой Земли к острову Диксон вблизи устья Енисея. Однако уже на пути к
полуострову Адмиралтейства (который стал таковым вскоре после наблюдений
Пахтусова в 1835 году) ледокол оказался в таком положении, что Макаров записал
в своем дневнике: «Мысли о предстоящей зимовке не выходят у меня из головы»
(1943, с. 179). Не пробившись к Новой Земле, ледокол совершил два рейса к Земле
Франца-Иосифа и, возвратившись второй раз к ней же, предпринял попытку пройти к
Диксону вокруг мыса Желания с тем же неудачным результатом. При возвращении
были выполнены некоторые наблюдения на побережье между полуостровом
Адмиралтейства и губой Крестовая, причем было отмечено в Машигиной губе, как
кут Машигиной Ледянки перегорожен стеной глетчерного льда. Хотя ледокол
действовал в сложной ледовой обстановке, главной причиной неудачи этого похода
следует считать отсутствие необходимого опыта в использовании нового
технического средства — ледоколом не научились еще управлять… Воспользовавшись
этой неудачей, противники Макарова отправили ледокол на Балтику, где ему
пришлось дожидаться возвращения в высокие широты более тридцати лет.
Таким образом, еще до появления Русанова на Новой
Земле там был накоплен огромный исследовательский опыт и множество
разнообразной научной информации на будущее — нужен был только исследователь,
который бы мог использовать ее наилучшим образом, восполняя необходимые
недостающие звенья собственными наблюдениями. Едва ли Русанов в своем Париже
был полностью в курсе событий, происходивших на Новой Земле. Если он и следил
за изучением архипелага, то по разрозненным публикациям и о происходящем мог
лишь иметь самое общее представление. Не случайно в науке существует проблема
преемственности исследований, и это была первая и, возможно, самая главная,
которую ему предстояло решать, включая и выбор направления деятельности, и
«стыковку» с результатами предшественников. Он успешно справился с этой
задачей, создав собственную концепцию на основе своих теоретических
представлений и полевого опыта, в наращивании которого он не имел равных. Но об
этом в последующих главах…
|