Потанин принес в Никольск выписки из томских архивов и
принялся за работу для Географического общества — составлял обзор
распространения тюркских и финских племен в Томской губернии в XVIII и в начале
XIX вв.
В другой комнате у городового жил ссыльный поляк
Варылкевич, хорошо знавший польскую историю и литературу. Познакомившись с
Потаниным, он задумал использовать соседство и начал записывать рассказы
Григория Николаевича о Сибири, касающиеся истории ее завоевания, развития
промышленности, особенностей ее управления, чтобы написать о ней для Польши
популярную книжку. Григорий Николаевич иногда ходил со своими хозяевами в гости
к лесному объездчику, который угощал чаем, а иногда и хорошей баней. У хозяев,
объездчика, а потом у крестьян соседних деревень Григорий Николаевич записывал
все, что находил интересного в их рассказах о местном быте, поговорки,
заклинания и т. д.
К рождеству Демиденкова велела Григорию Николаевичу
купить на базаре теленка, тушу которого ему пришлось тащить на своих плечах,
идя по снегу в летних сапогах, так как валенок он не имел.
По ее же совету он раньше купил тик, из которого она
сделала ему сенник и. подушку, набитую сеном. Но на простыни и одеяло денег не
было, и он укрывался своим полушубком.
Так прошли два месяца. Деньги у Потанина кончались, и
ему угрожал голод. Казенное пособие получали только сосланные без лишения прав,
а Потанин, сосланный на поселение с лишением прав, должен был сам добывать себе
пропитание. Выбор занятий для ссыльных был ограничен; им запрещалось давать
уроки, выходить из города. Пришлось итти к исправнику и объяснить свое
положение. Он посоветовал обойти местных хлеботорговцев, которым мог понадобиться
грамотный приказчик. Но торговцы встретили ссыльного очень сухо, даже не
пожелали разговаривать с ним. Тогда исправник обещал поговорить с местным
лесничим. Это помогло. Вскоре объездчик принес Григорию Николаевичу от лесничего
черновые бумаги для переписки. Лесничий остался доволен работой Потанина, и он
через объездчика начал заваливать его перепиской, так что приходилось
заниматься ею целый день, получая то три рубля в месяц, то пять.
Потом нашлась и более выгодная работа. Лесничий
предложил Потанину писать крестьянам прошения об утверждении за ними «починок»,
т. е. очищенной из-под государственного леса земли, на которой образовались
выселки; жители их числились в прежних деревнях, там вносили подати и отбывали
повинности. Некоторые починки насчитывали уже полвека жизни и превратились в
небольшие деревни. Деревенские грамотеи писали эти прошения так бестолково и
безграмотно, что лесничий стеснялся отсылать их в департамент. Он сказал
Григорию Николаевичу, что если он будет брать за каждое прошение по рублю, то
это не будет обидно для крестьян, а если он ограничится полтинником, это будет
совсем «по-божески», так как деревенские писцы берут по восемь рублей.
Потанин назначил за прошение по полтиннику. Лесничий
направлял к нему всех крестьян, приходивших с прошениями. Вскоре об этом узнал
весь уезд, и крестьяне начали приходить к Григорию Николаевичу целыми группами.
Демиденкова ставила самовар. Потанин угощал гостей и
расспрашивал их о всех обстоятельствах и поводах образования починка и об
условиях жизни; таким образом, кроме материала для прошения он собирал много
данных по сельской экономике и этнографии. Эти данные о крестьянах Никольского
уезда потом использовал Ламанский, председатель этнографического отдела Географического
общества, в одном из изданий последнего.
Выгодное и интересное занятие, значительно улучшившее
обстановку жизни Потанина, перед летом неожиданно прервалось. Губернское
начальство вдруг вздумало ради экономии соединить всех ссыльных, разбросанных
по разным городам губернии, в один-два города, поляков собрать в Устюг, а
русских в Тотьму. Григорию Николаевичу пришлось оставить дом Демиденковых и
прогуляться пешком в Тотьму, где перед ним снова встал вопрос о заработке.
Местный исправник даже не принял его, передав, что
ничем помочь ему не может. Григорий Николаевич прожил накопленные в Никольске
деньги, а затем задолжал другому ссыльному. Но в конце лета начальство
спохватилось, что в Тотьме только что открылась учительская семинария и что
политические ссыльные могут «развратить» учащихся. Ссыльных поспешно выслали из
Тотьмы, Григория Николаевича и несколько других направили в Никольск.
|