Утром перегоняли лодку к следующей избушке — там
в нее погрузятся наши спутники. В такую воду вдоль правого берега нам не
уплыть. Здесь камни. Переплывать же к противоположному берегу вынуждены выше
водопада. Долго грели мотор, договаривались как страховаться шестами. Наконец
рывок, минута напряженного ожидания, и вот мы вне опасности. Лодка уверенно убегает
от ревущего потока. На крыше промысловой избушки Володя увидел ястреба. Гаврила
не вытерпел, выстрелил. Хищник подпрыгнул, и из его лап на крышу упало что-то
крупное, белое. Пошли осматривать жертву ястреба. «Крохаль! Чисто ощипанный
крохаль! На, Макар, гостинец тебе от тетеревятника». Но собака воротит нос.
«Варить надо», — медленно выговорил Дезингер. «Сырым кушать не будет».
Вскоре вошли в озеро Алды-Дэрлиг-Холь длиной около
семи километров. Прижимаясь к восточному берегу, сгоняя множество уток,
миновали его, межозерную протоку, в которую с севера впадает река Дотот, и
попали в еще большее, очень красивое озеро Устю-Дэрлиг-Холь. В переводе на
русский — это Верхнее небесное озеро. Уже проплыв большую часть его,
увидели слева три избы. Это и есть рыбачий стан — Дотот — исходный
пункт нашего пешеходного путешествия на восточно-саянский хребет Тайга-Ужазы.
Только вылезли на берег — нас атаковали собаки. Сначала яростно облаяли,
затем самым дружеским образом к нам приласкались. Хозяев стана, супругов
Грязновых, дома не оказалось, и мы заняли единственную пустующую избушку, где и
дослушали повествование Блинова о нашествии медведей.
«Когда медведи стали губить людей, нам дали задание
подняться на моторке по Хамсыре, искать бродивших по берегам хищников и
расстреливать их. В начале октября 1962 года, когда владельцы этого стана были
в Хамсаре, мы сюда и приплыли, все с карабинами. Видим, весь берег в медвежьих
следах. Вылез один на берег, идет по следу. Только приблизился к избушке, на
него, через развешанную рыбачью сеть, медведь! От неожиданности человек метнулся
в озеро, упал и выстрелил в воздух. Мы открыли стрельбу по запутавшемуся
хищнику, убили. Со смехом и шутками над смущенно оправдывающимся охотником,
пошли в жилую избу. Убираю кол, открываю дверь и… на полу, посредине
рассыпанных карт другой лежит. Пасть ощерил. Едва успел дверь я захлопнуть и
кол приставить. Оказывается спустившаяся в Тайга-Ужазы «шайка» медведей,
захватила Дотот. Один хищник разворотил потолок жилой избы и проник в нее. Съел
ведро сахара, вырвал из окна раму, выбросил на улицу радиоприемник и улегся
отдыхать. Второй завладел шалашом из коры. В нем были две бочки мяса. Разломав
их и наевшись, он отбил атаки остальных и поселился там охранять добычу.
Обиженные пытались взломать глубоко закопанный ледник с рыбой, но тщетно. На
долю этих двух достались лишь два стоящих на улице ведра с рыбными отходами.
Одно потом вон на том бугре нашли, другое — километрах в трех, на тропе,
изгрызанное, измятое, разорванное пополам. Возможно, похититель надел его на
морду, пытаясь вылизать дно и потом долго не мог избавиться».
В последний день августа снова задождило. Несмотря на
непогодь, прощались с возвращающимся в Хамсару Гаврилой. Его ожидают приезжие
шишкобои, нас же Тайга-Ужазы.
Звериная тропа уводит нас на северо-восток, вверх по
реке Остюрен. Часа четыре прошло, когда вдруг слабо тявкнул Макар. В тот же
момент увидели маралуху. Преследуемая псом она сделала вокруг нас два круга,
приближаясь каждый раз метров на тридцать, затем умчалась в гору. Пес смотрит
на нас с укоризной.
|