Глава VII
Путешествие с тремя боковыми
маршрутами
Таймыр неведомый
Перед началом Пясинских операций 1936 года, я,
разумеется, искал книги, относящиеся к Пясине и той части Таймыра, которую она
пересекает. Знал, что новых изданий нет. Но, может, найдутся интересные
исторические материалы о тех, кто побывал там гораздо раньше нас? Очень они
пригодились бы для сопоставлений, для колорита.
Конечно, всюду упоминалась Великая Северная
экспедиция. Ну, а кроме нее?
Одно имя мелькало едва не во всех книгах о Таймыре:
Александр Федорович Миддендорф. На его труды ссылались ученые, путешественники,
знатоки Севера. Именно он, прочел я, в числе прочего выполнил труднейшее
задание Академии наук по изучению пространства между Пя-синой и Хатангой, «широкой
полосы Земли, наиболее выдвинутой к северу».
В библиотеке заказал книги ученого. Мне предложили
четыре тома. Я вернулся с блокнотом, где выписки занимали не больше трех
страничек.
«Путешествие на Север и Восток Сибири», части I и II,
Санкт-Петербург, 1860–1878 гг.» — так называлось все издание.
Части подразделялись на выпуски, посвященные географии
и гидрографии, орографии и геологии, климату, растительности, фауне, коренным
жителям Сибири.
Примерно тысяча шестьсот страниц! Кажется, они
вместили все, что можно было тогда сказать о северной полосе Сибири.
Все, кроме подробного описания самого путешествия!
Причина? Вот объяснение Миддендорфа.
Проще и быстрее всего, говорил он, было бы
переработать слог своих дневников и выпустить их в свет, пока события еще имеют
прелесть новизны. Но от путешественника, проникавшего в глушь малоизвестных
дальних стран, прежде всего нужно требовать «самой строгой правдивости, так
сказать, нагой истины». Блеском изложения он добровольно должен пожертвовать
ради приумножения полезных сведений. «Все для самого дела и ничего для славы —
вот условия истинно правдивого рассказа».
И еще:
«Я желал бы наистрожайшим образом отделить настоящую
литературу путешествий от беллетристики туристов… Сочинение туриста ставит себе
целью — научить, забавляя, а для этого оно незаметно переходит в географический
роман».
Тогда на первом месте вольно или невольно оказывается
забота автора об изображении испытанного, о его страданиях и опасностях.
И Миддендорф предпочел вместо обыкновенных путевых
записок или обработанных дневников «составить систематический свод того, что мы
знаем в настоящее время о природе и людях Сибирского края в разных отношениях».
Вот почему торопившийся в экспедицию на Таймыр молодой
журналист едва сумел выписать жалкие три странички из тома форматом, примерно
журнала «Огонек» и объемом в его полугодовой комплект.
После войны я купил у букинистов тот самый том и еще
два отдельных выпуска. Это очень редкие книги. Стал читать без спешки, занося в
картотеку мелкие детали — все, что помогало представить общий ход путешествия и
картину Таймыра середины прошлого века. В 1949 году опубликовал первый очерк о
подвиге ученого, говорившего, что у него две специальности: зоология и Сибирь.
Огромный научный труд Миддендорфа — опора
исследователей от его современников до наших. Некоторые представления и выводы
ученого устарели. Однако колоссальный фактический материал и сегодня дает повод
для размышлений. Он позволяет шаг за шагом проследить изменение представлений о
Севере Сибири.
Обстоятельства же самого путешествия побуждают к
попытке воссоздания некоторых событий, оставшихся за пределами строгого
научного отчета.
Будущий путешественник по Таймыру родился в Петербурге
вскоре после изгнания Наполеона из России. Его отец, Федор Иванович, был
профессором, а позднее директором педагогического института.
Летом семья отправлялась в родную Эстонию, в край
лесов и озер. Повозка въезжала в ворота небольшой усадьбы. Начинались радости
деревенской жизни.
Мать Саши до замужества была простой эстонской
крестьянкой. Жена профессора ка рассвете шла доить коров. С мальчиком не
нянчились. Он, как и деревенские ребята, бегал босиком до первых заморозков.
Когда Саше исполнилось десять лет, отец подарил ему
ружье — не игрушечное, а охотничий дробовик хорошего боя. Мальчик пропадал с
ним в лесах и болотных топях, испытывал, проверял себя. Пробовал переплывать
реку в одежде, с ружьем, не сняв тяжелых охотничьих башмаков. Бродил без дорог,
по компасу и карте до тех пор, пока не подкашивались ноги.
После гимназии Александр, окончив педагогический
институт, поступил на медицинский факультет знаменитого университета в Дерпте,
нынешнем городе Тарту. Однако в библиотеке, где хранились первопечатные книги
XV века, часто просиживал не над медицинскими трактатами, а над сочинениями географов.
На заглавном листе чисто медицинской диссертации будущий
врач, к удивлению профессоров, выписал строки поэта и натуралиста Адельберта Шамиссо:
«Хотелось бы лишь посоветовать тем, кто стремится увидеть мир, запастись вместо
удобной туристической шапочки докторским колпаком… и все будет как нельзя
лучше» (В работах о Миддендорфе цитата обычно приводится в переводе, искажающем
смысл; сам Шамиссо учился на медицинском факультете, а своим советом поделился
после кругосветного плавания на русском бриге «Рюрик»).
|