Глава VI
Ходили мы походами
Малый Академический плывет на Север
Норильск был требователен с первых лет своей жизни.
Требовал все, что нужно для возникновения и роста
промышленного города. И ему давали, притом щедро.
Дело было за доставкой: до ближайшей железнодорожной
станции — полторы тысячи километров, до Енисея — всего сотня, но по непроходимой
тундре. И никаких дорог. Кроме одной: от Красноярска вниз по Енисею, потом
через Карское море вдоль Таймыра к устью реки Пясины, вверх по ее неисследованному
мелководью до озера под Норильском. Счет на тысячи километров, степень риска—
как говорится, не для страховых компаний…
После нескольких разведочных рейсов, начатых еще
Урванцевым, караван речных судов вышел в Карское море, чтобы проникнуть по
Пясине в глубь Таймыра.
Подобный поход был повторен лишь тридцать лет спустя.
Специальный корреспондент, сопровождающий на этот раз караван, перед
отправлением в путь попросил в библиотеке все книги о Пясине. Ему не смогли
предложить решительно ничего. Тогда корреспондент обратился к специалистам.
— Материалы о Пясине? Таковых нет, — сказали
специалисты.
Нашлась лишь краткая устаревшая справка, всего четыре
странички на пишущей машинке.
Корреспондент писал о том, как удивительно было в наш
век «прикоснуться к истории реки, которая еще нигде по-настоящему не описана и
о которой узнаешь лишь из скупых устных рассказов».
Караван, повторивший поход на Пясину, состоял из
новейших, прекрасно оборудованных судов. На них были эхолоты, радиолокаторы,
радиостанции. В каждой спасательной шлюпке находилось около сорока предметов —
от спичек в водонепроницаемой упаковке до парусов яркого оранжевого цвета,
хорошо заметных с воздуха. Было сделано все, чтобы жизнь людей в этом походе не
подвергалась опасности.
И все же на долю его участников выпало немало
Испытаний. Караван трепали штормы. Трое суток судам пришлось простоять в
укрытии. Они много раз застревали на мелях и перекатах, прежде чем достигли,
наконец, достаточно далекой от Норильска пясинской пристани, где сгрузили
буровые станки, трубы и прочее оборудование для разведчиков недр Таймыра.
Корреспондент, находившийся на борту флагманского
теплохода «Родина», сравнивал новый поход на Пясину с тем, старым, только по
коротким радиограммам, напечатанным в газете «Красноярский рабочий» в 1936
году: «Читая сообщения более чем тридцатилетней давности, которые передавал в
газету ее корреспондент Георгий Кублицкий, сопровождавший Пясинский караван,
видишь, в какую сложную обстановку попали тогда енисейские речники».
Эпизод освоения глухого угла Таймыра, о котором
вспоминали участники нового похода на Пясину, по ряду причин нигде и никогда не
был рассказан подробно.
Я постараюсь снова увидеть енисейские и пясинские
плёсы, жизнь на Таймыре в 1936 году глазами начинающего журналиста.
Все решилось внезапно.
Предполагалось, что корреспондент «Красноярского
рабочего» будет одновременно выпускать многотиражку для всего Пясинского
каравана.
Я напрашивался в поход с самого начала, однако моя
кандидатура вызывала сомнения. Считали, что я еще недостаточно опытен для того,
чтобы редактировать газету, пусть маленькую. Но более солидные люди колебались:
полгода болтаться на судне, а то еще и зазимуешь на этой самой Пясине.
В редакторский кабинет вызвали меня.
— Ты, конечно, обижен, — сказал
редактор. — Давай считать, что я полчаса уговаривал тебя и ломал перед
тобой шапку. Теперь решай: будем отдавать приказ? И сразу на склад, получай
форму!
Подразумевалась форма полярника: китель, фуражка с
«крабом», на золотом шитье которого выделялась голубая эмаль вымпела
Главсевморпути.
Дня через три я поднялся по трапу теплохода, тезки
нашей газеты: «Красноярский рабочий». Какой красавец! Самое мощное на Енисее
судно — тысяча четыреста лошадиных сил. Раньше я бывал на нем только как гость.
Теперь на несколько месяцев этот прекрасный теплоход, лидер пясинских операций,
станет моим домом.
|