Чикой светлоструйный
Автор: Михаил Вишняков
«Товарищи писатели. К
вам обращается геолог Юрий Локтев. Я, наверное, в сотый раз рву бумагу, потому
что получается очень уж горько и безнадежно, а надо, чтобы письмо помогло...
Речь идет о водоразделе
двух океанов — Тихого и Ледовитого, об уникальной тайге Читинской области,
откуда берут начало реки, питающие и озеро Байкал. Дело в том, что эта тайга
обречена на гибель. Обречена с легкой руки каких-то канувших в Лету чиновников,
причисливших ее по недомыслию к «лесосырьевой базе».
Даже коренные жители
Забайкалья бывают потрясены лебединой, неувядаемой красотой здешних мест. Но
еще большее потрясение испытывает человек, увидевший своими глазами, что происходит
сегодня в верховьях байкальских рек.
Вырубки ведутся с
грубейшими нарушениями технологии заготовок. Деловой лес растет в горной тайге
на крутых склонах, и, чтобы добраться до него, трелевщики вытаптывают подлесок,
сдирают моховой покров, уничтожают ягодники и кустарники. Вырублены,
истоптаны, изуродованы долины Улелея, Жергея, Жергокона, покончено с Харцагой,
вырубки подошли к заповедным местам Куналея, Собольхона, Чикоя... Оголтелому
оптимизму лесозаготовителей должен быть положен конец, посколь.ку речь идет о
гибели нашего национального богатства... Спешите помочь!»
Читаю это письмо и
вспоминаю, что знал, что слышал о тамошних местах. Мне есть что вспомнить...
Земля старше людей
«...А на родине-то пашни
распаханы, покосы-то раскошены. Дороги, будто с крыльями, идешь — летишь!—
бабушкин голос то заманивает в темные леса, то ведет по синь-горам высоким, то
остановится у перекат-реки и тихо вздохнет,— а Чикой-то река плесами
серебрится, светлоструй гонит, будто царь водный литовки острые точит и точит.
А земля под рожью, как райцвет, красуется грозой да радугой. А еще растет там
Спас-Кедра великая. Придут к ней купцы, али воеводы сибирские, али стражники с
железами — бьют колотом тяжелым, а ни одной шишки Спас-Кедра не обронит. Зато
вдова бедная аль нужда народная только слезу прольет да тюкнет в знаемое место
колышком — от-то урожай кедровый, будто град хлебный, в руки! Поклонись
Спас-Кедре да бери с поклоном. А как снег падет, черный соболь по Чикою ходит,
вот-те и кипит вода, орешками под берегом щелкает...»
Дальняя память много лет
берегла для меня эти чудные сказы, эти райцветные видения предков о земле хлебной,
о воле вольной, о Чикой-реке, имевшей в старинных свитках величание— Чикой
Светлоструй-ный! Длинны дороги, по которым пришли пашенные крестьяне в Сибирь.
И не всем россиянам досталась земля на Алтае, Илиме или Чикое, многим пришлось
переселяться еще дальше и дальше, до самых нерчинских рудников. Однако моя
родовая память приросла не одной причудливой веткой к полевому и лесному, хлебному
и соболиному Чикою.
Долгие годы снилось мне:
поехать бы на сибирскую первородину, пожить на Чикой-реке, послушать ее песни
и голоса да собрать красоту земную — не истлеет, не сгорит она в глубинах
души,— и примириться, сойтись с быстротечным временем на том, что наша ветка
памяти будет зеленеть и расти, вечно тянуться к священному Байкалу истории. Мы
не одиноки в мире.
* * *
Земля старше людей...
Еще в «Сокровенном сказании», иначе называемом «Тайной исповедью монголов», начертано:
«В год Зайца Чжочи был послан с войсками Правой руки к лесным народам...
Подчинив ойротов, бурят, бархунов, хабханасов, ханкасов и ту-басов, Чжочи
принял под власть монгольскую все лесные народы... и велел бить государю челом
своими белыми кречетами, да белыми же меринами, да белыми ж соболями».
Лесные народы — это же и
коренные жители чикойской долины, рыбаки и охотники, чье этническое родство
запутано в дальних кочевьях тунгусских племен.
А белые соболя — не
горностаи ли чикойской тайги, которых промышляют и сегодня — красив и дорог
ослепительно белый, веселый мех горностая!
|