На улице Дзержинского, замыкая
перпендикулярную ей улицу Франк-Каменецкого, стоит небольшой особняк, в
котором опытный глаз без труда уловит все признаки стиля ампир или позднего
классицизма, бывшего весьма модным в России в конце первой половины XIX века. Слева
от входа мы прочтем: «Дом-музей декабристов». Справа висит мемориальная доска,
и посетитель дома-музея сразу же, еще не войдя в дом, будет знать, что он принадлежал
когда-то С. П. Трубецкому, одному из выдающихся участников декабристского
движения. Иркутяне законно гордятся этим музеем, созданным в их городе. На
сегодня во всей, нашей стране существуют только два дома-музея декабристов.
Один в Ялуторовске, недалеко от Тобольска, другой у нас, в Иркутске. Даже
Ленинград, колыбель декабристского движения, такого музея не имеет. В создании
нашего дома-музея декабристов принимали участие советские и партийные органы,
областной музей, университет им. А. А. Жданова, историки, писатели, краеведы.
И сегодня еще дом-музей продолжает пополняться экспонатами, и в число его
друзей входят не только иркутяне, но и многие москвичи, ленинградцы и даже
граждане зарубежных стран. В мае 1974 года иркутянка Вера Павловна Кокорина передала
мне письмо, полученное ею от Р.
Глушковшой из Праги. В письме она, в частности, пишет: «Да, я вспомнила, что в
нашей семье (Глушковской) был стол, который делал князь Волконский, будучи в
ссылке. Этот стол изображает с двух сторон лиру, а в середине вставлена мраморная
шахматная доска и ящик для фигурок. Этот стол остался в нашем доме после
отъезда из Иркутска. Стол был подарен моему отцу политическими, как дар. Он
ведь тоже был сослан в Иркутск во время царизма. Как бы хорошо было найти этот
стол для музея. Пусть поищут его».
Мы еще вернемся к этому письму, а
сейчас мне хочется немного сказать о самом доме. Первое и единственное
указание на дом Трубецкого мы встречаем в «Воспоминаниях иркутских старцев»,
записанных Шуцким. Восьмидесятилетний Иван Павлович Б-нин, надо полагать,
Баснин, передал Шуцкому, указывая на дома Волконского и Трубецкого: «Оба эти
дома деревянные, 2-этажные, довольно странной внешности, с глухими балконами.
Замечательны они не архитектурой и не древностью, а исключительно тем, что принадлежали
бывшим князьям Волконскому и Трубецкому... Теперь фасад дома, стоящего против
Мясной улицы, заслонен каменным зданием, в котором помещается один из
войсковых штабов».
Глухие балконы — это выпуклые
окна-фонари, эркеры, которые есть у того и другого дома. Мясная
улица, или Мяснорядская, это теперь и
есть улица Франк-Каменецкого. На дом Волконского в Иркутском областном архиве
Н. М. Полуниной найдены документы — купчая, планы и прочее — и нет никаких
сомнений, что на дом Волконского Иван
Павлович Б-нин указал правильно. В силу
этого мы можем почти не сомневаться, что
и на дом Трубецкого он также указал точно.
Дом Трубецкого является типичным
образцом позднего классицизма. Он как две капли воды похож на дома, которыми
бурно застраивалась Москва после пожара 1812
года. Специальная
комиссия, которую возглавлял талантливый русский зодчий Осип Иванович Бове,
разработала несколько типовых проектов. Небольшие деревянные особнячки проектировались
так, чтобы комнатки, хотя они и не велики, располагались бы на одной оси, напоминая
анфилады дворцов. Центральную часть занимала зала-гостиная, снаружи дом украшали
немногочисленные строгие детали, а внутренняя обходилась несколькими
карнизами, пилястрами, небогатой лепниной. В доме Трубецкого все именно так —
анфилада комнат, зал в центральной части, пилястры, карнизы, симметричное украшение
фасада, высокий потолок, камин. Ясно, что дом строил человек изысканного
вкуса, но не располагающий лишними средствами. Именно таким человеком был С. П.
Трубецкой. Проект мог быть и приобретен за небольшую плату еще в середине прошлого
столетия.
В декабре 1971 года в доме Трубецкого открывался
мемориальный музей декабристов. Гостей было много. На улице было снежно, мороз
разукрасил узорами окна, и они искрились в тихом свете канделябров. Все — и
потрескивание огней, и строгая простота обстановки, и портреты, и акварели под
стеклом, вазы, цветы, звуки рояля — все переносило гостей в далекий XIX век. А
когда актриса, закутанная в шаль, раскрыла поэму Некрасова «Русские женщины»,
гости услышали голос Екатерины Ивановны Трубецкой:
Нет! Я не жалкая раба,
Я женщина, жена!..
Пускай горька моя судьба —
Я буду ей верна!
О если б он меня забыл
Для женщины другой,
В моей душе достало б сил
Не быть его рабой,
Но знаю: к родине любовь
Соперница моя...
А потом звучали романсы в исполнении
студентов училища искусств, рассказы писателей, выступления историков.
Музей стал очень популярным.
С самого начала музеем заведует Н.
С. Струк, человек влюбленный в свое дело. В музей отовсюду идут письма — из
центральных архивов, из Пушкинского дома, от потомков декабристов — Решко,
Бобрищевых, Пушкиных, Якубовичей, Заикиных, Ивашовых. Музей получает множество
подарков — книги с автографами декабристов, рисунки, портреты, бытовые вещи.
Однажды привезли старинный,
украшенный бронзовыми накладками рояль. Владельцы сообщили, что рояль
принадлежал кому-то из декабристов. Здесь тащилась возможность поиска.
Изготовлен рояль фирмой «Лихтенталь», существующей с XVIII века. Рояли «Лихтенталь»
отличались прекрасной отделкой и чистотой звучания. Продукция фирмы пользовалась
немалым спросом, но... не в Сибири начала XIX века Приехав в Иркутск, Мария Николаевна
записала: «...во всем Иркутске имелось лишь одно фортепьяно, которое принадлежало
губернатору».
Однако впоследствии, находясь на
поселении, многие декабристы имели фисгармонии, рояли, фортепьяно. Надо
сказать, что заслуга распространения в Сибири музыкальной культуры во многом
принадлежала именно им.
Уезжая, декабристы дарили или
продавали сибирякам часть имущества, в том числе и музыкальные инструменты. В
Пушкинском доме, в Ленинграде, в архиве Волконских есть письма иркутского
купца Трапезникова, который взялся продать
часть имущества Волконских. Он пишет, что «успел продать кое-что рублей
на 80 и только». И добавляет, что хрустальная посуда и чайная «решительно не идет с рук». Но вот в одном из писем он сообщает, что
«продано фортепьяно фирмы». К сожалению, Трапезников не упоминает название фирмы.
Теперь мы вернемся к письму, присланному
из Праги Р.
Глушковской. Кто они — Глушковские, каким образом они могут иметь отношение к
декабристским реликвиям, находящимся в Сибири? Все просто. Глушковские в прошлом
иркутские домовладельцы. Жители улицы Шмидта до сих пор указывают на три дома,
называя их «глушковскими». Сам Глушковский был приказчиком и распорядителем
Сукачева, иркутского купца и мецената, основателя иркутской картинной галереи.
А Сукачев — это племянник Трапезникова, и нет ничего удивительного в том, что
вещи Волконских могли попасть к Глушковскому. После революции Глушковские, как
и Сукачев, эмигрировали. Поиски столика Волконского ведутся.
Вещей Волконских, видимо, осталось в
Иркутске много. Как-то в музей доставили буфет, который тоже будто бы
принадлежал Волконским. По своим стилистическим данным буфет вполне
вписывается в интерьер прошлого века, и время его изготовления не вызывает
сомнения — где-то 50-е годы. Дарители сообщили, что у них даже была записка
приблизительно такого содержания: «С. Григорьевич, прошу передать буфет той
монашенке Преображенской церкви, которая шила для детей одеяла». Подписана
записка была будто бы рукою Волконской. Но отыскать записку не удалось.
То, что иркутяне приходят в музей,
сообщают, дарят, говорит об огромной популярности
декабристов в Сибири. Да и может ли быть иначе, если у нас в Иркутске работает
сильная и сплоченная группа декабристоведов — профессор Г. Ф. Богач, писатель
М. Д. Сергеев, заведующая домом-музеем декабристов Н. С. Струк, ее
помощница Т. В. Налетова, ответственный
секретарь иркутского отделения Общества охраны памятников истории и
культуры Н. М. Полунина. Возглавляет
эту группу Семен Федорович Коваль, доцент Иркутского университета им. А. А.
Жданова. По инициативе и при участии этой группы вот уже третий год в селе
Олонки, где жил и где похоронен первый декабрист В. Ф. Раевский, проводятся
«Чтения имени Раевского». В лекториях им. Раевского принимают участие не только историки, но и
юристы, врачи, педагоги, философы, писатели, профессиональные и самодеятельные
артисты. И не было случая, чтоб Олонкинский дом культуры во время лекции не был
полон. Самое непосредственное участие в проведении чтений им. Раевского принимают
партийные и хозяйственные руководители села. В марте 1974 года в Олонках на
здании школы была открыта мемориальная доска. А двумя месяцами раньше была
открыта мемориальная доска другому
декабристу, П. Ф. Громницкому, в
селе Вельске. Такие торжественные, праздничные дни незабываемы, потому что
всегда рождается чувство, что ты не просто поприсутствовал, сказал, сделал, а
побывал вместе с товарищами в гостях у декабристов.
|
