Огонь у кетов был не
только необходимой реалией повседневного быта, но и символом жизни всего коллектива.
«Огня нет — корня нет, человек пропадет»,— говорили в народе. Поэтому огонь не
гасили, поэтому трагичным выглядит образ кетского фольклора — разгромленное
врагами стойбище; уничтожен его символ,— очаг, потух Огонь. Кеты перевозили
огонь на женской нарте. Человек чужого рода не смел вынести Огонь из жилища —
за этим следили старые женщины. Когда кормили Огонь, говорили: «Бабушка, вот
масло!».
Разгневанный на людей
Огонь жег (подразумевалось — «ел») людей и утварь. Только служители первобытных
культов, жрецы бангос «понимали» язык Огня. Особым считался Огонь, полученный в
результате трения: он был «от самой Земли Огонь», то есть рожденный
Землей-Матерью. Таким образом, у Земли, помимо космогонической (ее называли
Матерью дней и ночей), была функция рождающего начала, а также «Матери»
природных стихий и явлений (у кетов и нганасан).
У народов Дальнего
Востока, Приамурья и Сахалина отмечаются сходные представления об огне. В мифах
айнов сохранился образ Бабушки-Огня. Нанайцы называли огонь Матерью,
представляя ее ветхой Старухой Фадзя. По представлениям нивхов, в очагах также
«жила» Старуха Ткурызь. Сахалинские нивхи считали, что Старуха очага Туурмам
была с кудрявыми волосами-языками пламени, «лицом красная, волосы короткие, ростом
с человека, одежда — рыбья кожа, живет в очаге».
Можно заметить, что
всюду, и в Сибири и на Дальнем Востоке, эти Огненные Женщины отождествлялись с
Матерями, причем иногда предполагался беспрерывный процесс деторождения — бесконечная
череда искр и языков пламени. Структурно-генетически наиболее древним
мифологическим образом следует считать Огонь-Мать у арктических народов.
«Несколько костров — это
один Огонь, одна Хозяйка Огня»,— говорили ханты. Каждый конкретный огонь они
считали производным от некоего всеобъемлющего Огня. Когда очаг в жилище неожиданно
угасал, то Огонь мог возникнуть сам и «дать знать» об этом людям: «идти» к ним
из леса как по земле, так и под землей.
Согласно древнейшим
мифологическим представлениям угорских народов, Огонь — Дочь Солнца. По другой,
более поздней версии, Мать Огня — это Анки-Пуйос, сложный женский образ,
сохранивший пережитки представлений о Матерях Природы. Ханты с реки Вах
считали, что Анки-Пуйос обитает близ Восходящего Солнца, там она «выкачивает»
детей и посылает их людям. По общим воззрениям хантов с Ваха и Васюгана, этот
женский дух, в прошлом — мифологическое существо, находится в чреве каждой женщины
и воспринимается настоящей Матерью ее детей. Здесь четко просматривается
параллель с нганасанскими представлениями о том, что Земля-Мать «достает» детей
из некоей трещины — пещеры, а Солнце растит их.
В образе духа и Матери
Огня, связанной с Солнцем н Деторождением, проявился целый комплекс древнейших
восточно-угорских мифологических представлений о рождающих силах Матерей Природы.
Огонь и Солнце — связь этих двух, равно дарующих тепло и свет природных
феноменов, земного и небесного, подчеркивается и в архаических мифологиях
бушменов и австралийцев. Очевидно, она вообще типична для примитивных
мифологических ассоциаций.
Яркая культовая
обрядность сопровождает почитание Анки-Пуйос — Матери всех Огней. Так, жители
Ваха клали на костер кусок красной ткани с отверстием в середине, «чтобы у
Анки-Пуйос дети были». Кроме того, костер накрывали красным платьем, и это
означало, что она его «надевала». В других случаях такое платье вывешивали на
чердаке, приговаривая: «Мама, я сшила тебе красное платье, не сердись на
меня!».
Как всякая древнейшая
культовая стихия, которой придавалось особое значение, Огонь мыслился и карающим
существом (подобное известно по мифологии кетов). Возможно, такая трактовка
мифологического персонажа в плане культурной эволюции и хронологически сменила
исконную, созидательную. Однако уже в глубокой древности, очевидно в эпоху
становления самосознания родственных и единых в хозяйственной деятельности
коллективов охотников, появляется практика человеческих жертвоприношений.
Неизбежными жертвами, которых отдавали в виде «доли» природным стихиям и
мифологическим персонажам, становились обычно женщины и дети.
Такой выбор объяснялся
не физической слабостью, беззащитностью их, а тем, что они считались по своей
природе наиболее тесно связанными с миром производящих сил Природы. Так, по
древнейшим представлениям ненцев, если при перекочевке в тундре искра огня
попадала в волосы женщины, она считалась «отмеченной» Огнем, который хотел бы
иметь ее как свою пищу. Такую женщину оставляли одну в ледяной пустыне,
отдавая Огню как его «долю». О такой человеческой жертве говорится и в мифологизированной
сказке селькупов «Огня Хозяйка».
|