Московские власти принимали энергичные меры к тому, чтобы восстановить традиционные торговые связи Западной Сибири со Средней Азией. В 1595 и 1596 гг. правительство неоднократно посылало воеводам наказы с предписанием без задержки пропускать бухарских и ногайских купцов в Тобольск и Тюмень, «береженье к ним и ласку держати великую» и предоставить им беспошлинный торг.
В 1593—1594 гг. Кучум обратился в Москву с грамотой. Он просил царя пожаловать его, отдать сибирский юрт «под царскую высокою рукою», а также ходатайствовал об отпуске к нему из плена Маметкула. В Москве не придали значения миролюбивым заявлениям Кучума. Его вероломство было хорошо известно. Маметкул справедливо считался лучшим военачальником Сибирского «царства», и если Кучум пытался его вызволить, то не потому ли, что замышлял новую войну? В самом деле, в 1595—1596 гг. Кучум не раз обращался к правителю Бухары Абдуллах-хану с настойчивой просьбой о военной помощи. Бухарский правитель был поглощен борьбой за Хорезм и отказал ему. Будучи вытеснен со своих кочевий, Кучум силой завладел ногайским улусом Авлия Мирзина. Это вызвало раздражение в Бухаре. Абдуллах потребовал, чтобы Кучум немедленно вернул землю Авлию, учинил его «меньшим братом» для совместной войны с русскими.
В 1596 г. тарский воевода князь Ф. Елецкий с отрядом в 467 чел. настиг Кучума в городке Туиус и разбил его. Кучум спасся бегством.
По мере того, как владения Кучума сокращались, росли раздоры среди его зиатн. В Москву поступали вести о том, что Кучума покинула могущественная знать, принадлежавшая к роду Тайбуги. Московские дьяки упомянули об этом в одной из грамот па имя Кучума: «Которые ногайские улусы, тайбугин юрт, которые кочевали вместе с тобою, от тебя отстали, на которых людей была тебе большая надежда».
Некоторые знатные мурзы, не желая лишиться своих улусов, поступали на царскую службу. В числе их были Чин-мурза Исупов, а также мать царевича Маметкула.
Зная о трудном положении Кучума, Борис Годунов предпринял попытку привлечь его самого на русскую службу и таким путем закончить войну. По царскому приказу находившийся в Москве в плену сын Кучума Абдул-Хаир написал грамоту отцу, предлагая ему «покрыть свои вины» и отдаться под покровительство царя. Абдул-Хаир советовал Кучуму доказать свою добрую волю, прислав в Москву одного из своих сыновей.
Не получив ответа, московские власти в 1597 г. предприняли новый демарш. Абдул-Хаир, на этот раз вместе с Маметкулом, направил новое письмо Кучуму, где сообщалось, что они несут в Москве службу н получили в удел города и волости. От имени царя Федора Маметкул и Абдул-Хаир предлагали Кучуму две возможности: либо он приедет в Москву и получит щедрые земельные владения — города и волости, либо царь вновь «учинит» его на Сибирском «царстве» под своей высокой рукой. В Москве была составлена от имени царя Федора «опасная» грамота Кучуму, гарантировавшая ему безопасный проезд и царскую милость. Путь в Сибирь был далек, и московские грамоты, как видно, не попали в руки Кучума.
Кучум избегал мирных переговоров с Москвой, но по различным частным поводам сносился с ближайшим к нему тарским воеводой. Свое последнее письмо к нему он адресовал так: «От вольного человека от царя боярам поклон!» Хан желал узнать у воевод, нет ли указа насчет него от царя из Москвы. Он явно ничего не знал о царской «опасной» грамоте и добивался некоторых практических уступок. «Прошу у великого князя у белого царя,— писал оп,— Иртишского берегу, да и у вас у воевод, бью челом, того ж прошу». Помимо пастбищ хана беспокоил вопрос о вещах, которые попали к воеводам вместе с имуществом перехваченного ими каравана из Бухары. Кучум просил вернуть ему три вещи, включая снадобья для лечения глаз. В заключение Кучум выражал в самых общих и неопределенных выражениях надежду на возможность примирения с русскими. «А от Ермакова приходу и по ся места пытался есмя встречно стояти,— сокрушенно признавал Кучум,—а Сибирь не яз отдал, сами естя взяли; и ныне попытаем миритца, либо будет па конце лутче».
Кучум отклонил предложение царя о присылке сына в Москву и проведении мирных переговоров. Еще в 1597 г. хан восстановил свою власть в татарских волостях (Тереня, Любар и др.), плативших до того ясак в царскую казну. Русские власти в Таре получили сведения о том, что Кучум готовит нападение на этот город. В такой обстановке помощник тарского воеводы А. Воейков в августе 1598 г. отправился в Барабинские степи, чтобы отыскать и разгромить Кучума. При А. Воейкове находились голова Ч. Александров, ратные люди, казаки, служилые татары, всего 400 чел. Ч. Александров возглавил поиск в двух «волостях», только что «отведенных» от царя Кучумом. Захваченные пм «языки» показали, что хан кочует на Черных водах и при нем находятся «в собранье» 500 татар да еще 50 бухарских торговых людей. Захваченные кучумовы люди подтвердили, что Кучум откочевал на Обь п собирает отовсюду людей, чтобы идти войной под Тарский городок. Вести встревожили воеводу. В двух днях пути от кочевий Кучума было замечено сосредоточение воинов-калмыков — 5 тыс. чел. Намерения их оставались неизвестными.
А. Воейков решил не терять времени. Ратные люди шли днем и ночью. Наконец, на рассвете 20 августа они приблизились к ставке Кучума. Побоище пачалось па заре и закончилось в полдень. Несмотря на то, что при Кучуме было более 500 воинов, тогда как у А. Воейкова лишь 400, татары потерпели сокрушительное поражение. В бою погибли брат и двое внуков Кучума, шесть князей, 15 мурз и «аталыков», 150 чел. ханской гвардии. Еще около 150 татар погибли при отступлении. В плен к русским попали пять младших сыиовей Кучума, восемь цариц из его гарема, пять высших сановников и 50 отборных воинов.
Кучума не было ни среди убитых, ни среди пленных. Одни говорили, что хан «в Оби реке утоп», другие — будто «Кучум в судне утек за Обь реку». Действительно, хан в разгар боя бежал в небольшой лодке «сам третий». А. Воейков пытался пастигпуть беглецов, для чего наскоро соорудил плоты. «Плавал я,—писал воевода в Москву — на плотах по Оби и за Обью рекою, по лесам искал Кучума и нигде не нашел».
Кучум ускользнул от погони. Вслед за тем к нему «прибежали» трое старших сыновей и около 30 воинов. С ними он вернулся на место битвы и в течение двух дней хоронил убитых, а потом послал гонца к своему вассалу мурзе Кожбахтыю в соседнюю волость, прося лошадей и платье «на чем бы ему мочно поднятца». Мурза прислал ему коня и шубу, а затем сам прибыл к Оби и предложил Кучуму свидеться. Хан не стал дожидаться мурзу и ночью бежал прочь.
С наступлением осени 1598 г. тарские воеводы вновь предложили Кучуму поступить па государеву службу, обещая, вернуть жен и детей и пожаловать «царским жалованьем». При Кучуме не осталось ни одного писца, и он передал ответ воеводам на словах: «...не поехал, деи, я к государю по государеве грамоте, своею волею, в кою деи пору я был совсем цел, а за саблею деи мне к государю ехать не по что, а нынеча деи я стал глух, и слеп, и безо всякого живота».
Старшие сыновья давно отделились от отца, и он более всего горевал о пленении своего «промышленника» (кормильца) — 30-летнего царевича Асманака: «Хотя бы деи у меня всех сыновей поймали, а один бы деи у меня остался Асманак, и яз бы деи об нем ещо прожил, а нынеча деи я иду в Наган, а сына деи своего посылаю в Бухары». Кучум предполагал послать в Бухару сына Канал, мать которого доживала век в одном из бухарских городов. Но царевич так и не уехал в Бухару. В 1601 г. он жаловался на интриги бухарцев: «...отца де их Кучюма, заманив в колмаки (бухарцы) обманом убили», а кроме того, «у них в Бухарех многих нагайских мурз, заманив оманом, побили».
С гибелью Кучума Сибирское ханство окончательно прекратило существование.
|