В
другом месте Вагнер, говоря о пушном промысле на песцов, рассказывает: «Воеводы
в таких пунктах сбора пушнины больше всего выигрывают, когда казаков осенью по
Енисею отправляют в тамошные места, где собираются зимой орды варваров, чтобы
оплатить подушную подать царской казне, они обычно к этому времени уже
пропили весь свой заработок и не в состоянии закупить необходимые для своей
торговли товары. Тогда идут они к воеводе, чтобы одолжить деньги, и тот так добросердечен,
что дает взаймы каждому казаку столько, сколько он требует. Умные казаки,
которые, однако, редки, и у воеводы не в уважении, берут мало. Ибо за каждый
рубль они должны дать некое количество шкурок, которые намного ценнее, из-за
чего воеводы обогащаются в короткий срок. Поэтому они должны дорого платить
за свое место, и их оставляют не более трех лет, по истечении которых они и
сами охотно уходят. Воевода Симон Симонович заверил меня, что его пост обошелся
ему в сенате в Москве в 30 000 рублей; большая сумма, которую, однако, вскоре
можно вернуть. Я сам был свидетелем того, что он за каждый израсходованный
рубль получал столько пушнины, что он через торговлю с купцами из Санкт-Петербурга
и Москвы мог сделать от 20 до 30 рублей. А казакам пушнина тоже обходится недорого.
На взятые ..взаймы деньги покупают они для мены следующие вещи: 1) различных
сортов окрашенные бусы; 2) вышивальный шелк различных цветов; 3) золотые нити,
4) серебряные нити, 5) большие ножи, 6) топоры, 7) китайские курительные
трубки, 8) китайский и турецкий курительный табак, 9) русский табак в листьях,
10) бубенцы и колокольчики, 11) котлы, 12) олово, из которого отливают галуны
и банты, а также такие украшения, какие драгуны носят на аксельбантах. За эти
и другие подобные им товары выменивают они удивительно большое количество
лучшей пушнины. Самыми богатыми ордами являются тунгусы и юраки; и как раз
они-то и не имеют других потребностей, какие я только что перечислил. Соли,
муки и пива они не знают, водка для них приятный напиток, но казаки не любят
брать ее с собой много, так как боятся, что в своем неистовстве, которое она
причиняет этим народам, всех их убьют. Никогда больше шести человек казаков не
отправляется зараз к одной орде, семьи которых доходят до 200 душ, а
иногда и больше. Место доставки товаров находится обычно у Енисея, где стоит
только один дом для казаков, которое называется зимовьем. Здесь ожидают
прибытия орды, которая действительно всегда появляется в назначенный для сдачи
подушной подати день. Но прежде чем они разбивают свой лагерь, они выделяют
одного из своей среды, чтобы приветствовать казаков, и узнать, была ли ко
времени их выезда в том месте, откуда они приехали, оспа. Если отвечают «нет»,
казаки должны привести взятого за прошедший год заложника, с ним договаривается
посланец и спрашивает его, хорошо ли с ним обращались, всегда ли он был здоров,
и могут ли они торговать с казаками без опасности заболеть оспой.
Когда
все это подтверждено, орда подходит ближе и разбивает свой лагерь. Забивают
оленей, шаман приносит жертву, оставшееся от жертвы мясо жарят для общины.
После этого устанавливают болван, сделанный из чурки длиной в 5
футов, и
в честь своего бога обвешивают подарками из лучшей пушнины. После этого они садятся
за обед, и когда он окончен, они приводят нового заложника к казакам, за
которого они возвращают себе прежнего, и процессией ведут в лагерь. Здесь его
представляют всей орде и его приветствуют громкими криками. После этого он
должен броситься ниц, трижды наклонить голову к земле перед шаманом и
поцеловать землю. После этих церемоний приносят они свой ясак— это и есть
подушная подать, и каждый отец семейства точно указывает число своих детей, ибо
за каждого ребенка
старше года нужно платить уже 5 беличьих шкурок.
Старший казак оценивает каждую шкурку, и если после этой оценки, во время
которой происходят всякие надувательства, налог не достиг требуемой стоимости,
тунгусы должны доплатить необходимое. После оплаты этой дани устраивают отдых,
и потом
уже начинается торговля,
которая чрезвычайно выгодна для казаков. Целых ящиков бус, обмениваемых на
пушнину, не хватает, чтобы удовлетворить жажду тунгусских женщин к
украшениям, и часто казак при этой мене может считать белую лисицу
или песца едва ли дороже трех копеек.
Наибольшую выгоду делают они с
китайскими трубками и табаком. Невозможно было бы без такой прибыли отдать
воеводе такие проценты для покрытия его расходов.
Как
только реки освобождались ото льда, отправляются казаки со своей добычей домой.
Но перед своим отъездом они выбирают сначала лучшие куски для подарка воеводе,
который тайком продает их купцам. Правда, все, что своей стоимостью превосходит
определенную таксу, купцы не имеют права купить, поскольку оно предназначено
для императрицы, но все же они выторговывают у воеводы более драгоценные
шкурки, чем достается царице, и от них эту пушнину получают знатные люди
страны. Но чтобы в стране не появились бы другие шкурки большей ценности, чем
царица дарит или отдает продавать, их часто тайком посылают с караваном в
Китай, где за них получают 'вдвойне. Не следует удивляться роскоши среди знати;
деньги им легко достаются и много у них подручных. Купцов вознаграждают тем,
что пропускают без пошлин; преимущество, которое о избытком возмещает им отдачу
пушнины за дешевую цену. После отдачи подарков казаки погашают долг воеводе и,
наконец, сдают взятую для императрицы дань».
20
июня 1763 года Вагнеру зачитали указ, по которому ему была дарована свобода.
Свой отъезд Вагнер отметил торжественными балами и обедами, получал множество
приглашений, ухаживал, как не без гордости сообщает, за местными красавицами
«высшего света», вызывая этим ревность, с одной стороны, и обильные слезы — с
другой.
Прощаясь
с городом Мангазеей, Вагнер еще раз оглядывает места, которые на долгие годы
стали его жилищем, и записывает в дневнике: «Она (Мангазея) расположена в
пустынном месте, на горе, близко к морю. С одной стороны протекает Турухан, к
северо-западу — Черный Тунгус, к юго-западу — Енисей, и со всех сторон города
виден огромный густой лес, по которому протекают эти реки. Сам городок состоит
из 60 очагов, все дома— деревянные. Все жители обязаны выполнять казацкую
службу, и за это каждый получает свою порцию крупы и муки и жалованье по три
рубля. Никаких податей они не платят. Пашень у них нет, а только луга, и
каждый косит свою траву, где пожелает. Кругом лежат покрытые лесом горы, между
которыми имеется множество болот, и многие реки через них вливаются в Енисей.
По суше здесь не проберешься. Не найдешь здесь ни одного куска земли,
пригодного для выращивания злаков, к тому же для этого лето слишком
короткое, а зима слишком
свирепая. Там имеется множество старых людей, старцев в 90 лет, которые
никогда еще не видели в поле стебля. Везде растет трава выше человеческого роста,
чему я очень удивляюсь, так как зима кончается только в начале июня, а к исходу
августа по старому стилю она снова начинается. Жители держат коров, лошадей и
свиней. Осенью, до того, как выпадает настоящий снег, привозят они на лошадях
дрова из леса, с той стороны, которая примыкает к городу, — она расположена к
востоку и северо-востоку. Овес и провиант, в котором они сами нуждаются весь
год, доставляются им по Енисею; и все они выменивают на пушнину. Леса состоят
преимущественно из кедров огромной величины, которые, вероятно, стоят еще с
времен всемирного потопа. Каждое лето ударяют молнии в эти деревья, и пожар
горит годами, но убыли древесины не заметно.
Вдоль
реки Енисея до так называемой тундры стоят ранее упомянутые зимние дома, а
частично и охотничьи дома (Fanghauser), где
обитают различные русские семьи, существующие исключительно дичью и рыбой.
Лучшие соболя, черные лисицы, белые волки и белые медведи обитают в этой местности
там, где леса переходят в тундру или голую пустыню. Тундра — это удивительно
большая равнина, расположенная по направлению к Ледовитому океану, не имеющая
ни малейшего кустика и, как полагают, соединена с Америкой. Правда, последнее
обстоятельство никем еще не проверено.
Юраки
и русские ловят там больше всего дичи, а последние из пристрастия к прибыли
забираются дальше всех. Зимой, когда собственно говоря и ведется вся охота,
они находят дорогу по канатам, которые поддерживаются вбитыми на каждые 50
шагов в землю шестами и тянутся на полмили. Невероятное количество снега, под
которым захоронены даже деревья, делает эту предосторожность необходимой.
Никто не осмеливается выйти на лов раньше, чем прояснится. Но иначе, чем на впряженных
в сани собаках, не проберешься, а при установке ловушек пользуются выше
описанными лыжами, чтобы держаться на глубоком снегу. Часто бывает, что
охотники, несмотря на все предпринятые предосторожности, до своего возвращения
вместе со своими санями, оказываются под снегом, когда забираются в тундру, и,
чтобы ловить белых медведей, доходят до самого Ледовитого океана. Они всегда
берут с собой на несколько дней провизии для себя и для собак, а также
несколько досок и лопат, а также план, чтобы, когда такая погода их настигает и
надолго задержит, разбить где-нибудь лагерь и ждать, когда непогода кончится.
Иногда над ними лежит снег высотой в дом, и они своими лопатами стараются
сохранить сверху отверстие. Как только бурная погода затихает, их собаки дают
им об этом знать, вставая и стряхивая снег. И тогда они со всем своим экипажем
выбираются. Ловушки они находят при помощи длинных шестов, поставленных рядом,
и без этого все бы потерялось».
Вагнер
подробно описывает со слов встреченных им жителей охоту на белых медведей, на
нерпу (под которой он подразумевает моржа, приписывая ему, однако, и некоторые
свойства китов — «его глотка связана с трубой, которая открывается сверху
позади головы, и через которую он выбрасывает фонтаном воду, всасываемую ртом,
из-за чего его можно видеть издали»), рассказывает, как охотники добывают
диких гусей, как хранят добытую дичь: «Гусей сохраняют для употребления без
соли, так как у этих людей в ней большой недостаток. Когда приезжают казаки
для сбора дани, у них покупают взамен пушнины, наряду с мукой и крупой, и
немного соли, но ее ненадолго хватает, так что они вынуждены есть некоторые
блюда несолеными. Они в земле выкапывают большие ямы, складывают их деревом.
Сюда складывают очищенных гусей, закрывают ямы деревом, сверху набрасывают землю
и хорошо ее утрамбовывают. Когда наступают сильные морозы, вынимают верхний
слой гусей, вешают их в дым, — другая половина гусей остается в земле до
весны, и едят их свежими. Казаки уверяли меня, что они еще до своего отъезда
весной ели "такую дичь и нашли ее свежей, как будто ее только что
забили».
|