21
февраля Гмелин доехал до реки Кана и до Канского острога, затем до реки Поймы,
реки Бирюсы и Соленой речки, содержащей минеральную воду приятного вкуса. При
посещении Удинского острога Гмелин обстоятельно ознакомился с жизнью и бытом
бурят (братских), много пишет об их обычаях, религии, о шаманах. О Тулуне
Гмелин пишет, что эта деревня лежит на реке Ие, имеет приблизительно 10 домов,
50 домов в Барлуке-погосте на Оке. Через Ангару экспедиция перебралась на
другой берег и посетила деревню Шиверскую и Балаганский острог: «Этот острог
еще до постройки Иркутска был заложен в виде четырехугольника... В нем имеется канцелярия,
дом приказчика, несколько хижин, церковь и две металлические пушки. Вне острога
в сторону суши имеется около 60 домов, заселенных отчасти служивыми, отчасти
купцами; и это довольно видные дома с высокими окнами и светлыми комнатами.
Купцы имеют хороший достаток. Так как летом многие купцы прибывают, сюда по
пути в Иркутск, недалеко от реки построен дом, где несколько лавок, которые,
однако, сейчас заперты и их открывают только тогда, когда проезжающие купцы
хотят торговать.
Вокруг
этого острога живет много бурят, которые совершенно не заботятся о сельском
хозяйстве и живут только от скотоводства. Здешние бурятские быки особенно
знамениты. Я видел таких, которые не уступают черкасским. Среди этих
братских, наперекор общему для всех этих неверных обычаю, ведется
ремесло, в котором среди них много мастеров. Они умеют выкладывать железо
серебром или золотом так красиво, что это выглядит как дамасковая работа.
Почти вся конская сбруя, пояса для охотничьих ножей, поясные ремни и т. д. состоят
из такой работы, а также ложки. Последние сделаны из железа, сплошь покрытого
оловом. Остальные вещи лишь частично набраны для украшения. Чтобы увидеть, как
эта работа делается, мы вызвали несколько мастеров-кузнецов и заставили их
сделать при нас пробу. Мы им дали форму пластинки, на которой они должны были
выложить имя его императорского величества. Они сначала выковали кусок железа
данной формы согласно данному образцу, после чего они еще раз накалили железо
и дали ему остыть. После этого они насекли железо вдоль и поперек острым зубилом,
которое все время отодвигали от себя и постоянными ударами молотка по зубилу
наносили необходимые зарубки на железе. Таким образом они три раза делали
зарубки, так что каждый раз зарубки получали другое направление и пересекали
друг друга. Они часто рассматривали обрабатываемое железо, чтобы зарубки были
ровные. После нанесения насечки они нагрели пластинку до ворснения и довели
дело до того, что можно было сделать требуемое изображение. Серебро, которым
они пользовались для своей работы, состояло из тонкой проволоки двух размеров
и очень тонких пластинок серебра. Они начали работать, но получилось у них
плохо. Правда, линии были ими нарисованы, но в рисунке они неопытны и не
смогли его скопировать. Поэтому пришлось им нанести рисунок на пластинку, и
тогда дело пошло. Точно по рисунку они в конце одной линии вкладывали конец
проволоки и вбивали его; эту серебряную проволоку они вели за линией до другого
конца, вбивали его по всей длине и потом отщипывали. Так они поступали по всей
линии, пока все изображение не было готово. Но так как проволока была не совсем
крепко вбита, они били по ней до тех пор, пока она не садилась в нанесенные
насечки. Если они хотят покрыть всю пластинку или большую ее часть, они вырезают
серебряную пластинку по форме, какую хотят иметь на железе, и вбивают ее. Для
всей этой работы они пользуются одним только молотком. Он расширен с обоих
концов, один конец гладкий, другой с насечками, следовательно, шероховат. Но
когда они обрабатывают железо, они не пользуются концами молотка, а берут его
в ширину и бьют им плашмя. Когда же они вбивают серебро, они пользуются
шероховатым концом, а для полировки — гладким концом. Проволоку они
протягивают через отверстие соответствующего размера. Они же и сами куют
серебряные пластинки. Плавят они серебро в железных сосудах, так как не знают
глиняных».
Проезжая
Идринский острог и Олонки, Гмелин обратил внимание на плодородие тамошней
земли: «Местность здесь очень приятная, и почва очень пригодна для земледелия.
В прошлом году урожай из-за частых дождей, выпавших к осени, был плохим,
поэтому и пшеница этого года продавалась по 20 копеек, в то время как за
пшеницу предшествующих лет охотно платили в два раза больше».
Утром
8 марта 1734 года Гмелин прибыл в Иркутск. Выявилась возможность задержаться
некоторое время, и было решено отправиться сначала в Селенгинск, а потом уже
по летней дороге продолжить путешествие. Но сборы закончились только 22 марта —
были большие затруднения с получением лошадей для 37 повозок экспедиции.
Чиновники чинили всякие препятствия, придавая научным целям экспедиции не так
уж много значения и явно саботировали имеющийся у экспедиции царский указ.
Тогда было решено для ускорения дела, дабы не пропустить зимний путь по Байкалу,
послать людей на рынок и отобрать с помощью приданных солдат пригодных
лошадей.
Некоторое
время Гмелин задержался на Никольской заставе: «Таможня берет пошлины на все
товары, которые прибывают с китайской границы и не могут быть провезены по
другим дорогам. Товаров этих много, и должность сборщика очень важна, что видно
из того, что такой человек за год может разбогатеть. Наместник дает эту
должность, и соискатели приносят ему щедрые жертвы. Обычно эта дань составляет
300 рублей, которые отдают только тогда, когда соискатель действительно назначен.
Рассказывают, что этот пост недавно освободился и оказалось три претендента, и
всем им наместник обещал дать это место. Каждый думал, что будет назначен. Они
в разное время бегали к наместнику и просили о своем назначении. Он обещает
каждому. И случилось так, что они
пришли все вместе. Каждый потихоньку просил
о своем назначении. Наместник в конце концов удовлетворил всех троих и всех их
назначает, чего раньше никогда не было, сборщиками пошлин. Каждый заплатил
свои 300 рублей и, как я слышал, никто не пожалел, что принес такую обильную
жертву».
Описание
Байкала, данное Гмелиным, оригинальностью не отличается и, пожалуй, ничего не
прибавляет к тому, что сообщали его предшественники. Находясь в Селенгинске,
Гмелин осмотрел бурятские юрты и дает подробное их описание. Встреча с
монгольским тайшой дает путешественнику повод подробно описывать монгольскую
религию, нравы и обычаи монголов.
Вторая
часть дневника Гмелина дает описание совершенного им в 1735—1737 годах
путешествия по ту сторону Байкала до восточной китайской границы, по реке Лене
до Якутска. Автор знакомит читателя с нравами бурят, тунгусов и якутов, вступая
по целому ряду вопросов в полемику со Страленбергом.
23
мая 1735 года экспедиция отплыла из Селенга в Удинск, оттуда сушей шли до
Читинского острога. Дается подробное описание Аргунских рудников, в частности,
Гмелин сообщает некоторые сведения о Петере Дамесе и его полезной деятельности.
20 сентября Гмелин вернулся в Иркутск и совершил поездки по окрестностям
города, знакомясь с промышленными предприятиями. 28-го сентября Гмелин вместе
с профессором Миллером поехал в Каштак на «винокуренный завод, находящийся в 6
верстах от города. Мы выехали через монастырские ворота, оставили с левой
стороны Девичий, монастырь и принадлежащую ему деревню и через гористую
местность и сосновый лес прибыли в находящийся в долине Каштак. Там имеется 37
перегонных кубов в одном ряду, и из каждого ведут две трубы, лежащие в желобе,
по которому постоянно течет свежая вода... Водка течет по трубам в кадку,
поставленную к каждой паре труб. Напротив перегонных котлов, но на более
высоком месте, в один ряд поставлены 8 деревянных бочек, в которых бродит
солод. Каждая бочка вмещает 147 пудов солода, а заправляются одновременно две
из них. В каждую бочку, через засыпанный туда солод, пускают столько кипятку,
пока он на несколько футов не покрывает последний. Кипяток из большого котла
пускают через желоб. Как это требует время года, добавляют из этого котла
столько теплой воды, чтобы поддерживать брожение. Это длится обычно три дня.
Когда брожение закончилось, добавляют холодной воды, пока бочки не заполнятся
почти до края. На четвертый день начинают перегонку,- и две бочки опустошаются
за 24 часа. Водка не лучше и не крепче, чем молочная водка языческих народов
и, вероятно, по этой причине ее называют аракой, как называют язычники свою
водку. Через повторную перегонку из нее делают вино или настоящую водку. Чтобы
сделать крепкую водку (Spiritus vini rectificatus), ее еще раз перегоняют.
Семь перегонных котлов достаточно, чтобы полученную араку превратить в вино...
Имеется три таких винокуренных завода, принадлежащих его императорскому
величеству и снабжающих всю Иркутскую, Илимскую и Селенгинскую области. Тот,
который мы осмотрели, называется первым Каштаком, так как он ближе всех к
городу; более отдаленный, имеющий 53 перегонных котла, называют средним; а
самый отдаленный, снабженный 60 котлами, последним. До этого частные лица
содержали винокуренные заводы и отпускали водку за определенную плату в казну.
Но канцелярия, воеводы и эти частные лица слишком много получали прибыли. И
хотя казна особенно от этого не страдала, страдал народ, так как водка была в
два раза дороже, чем должна была стоить. Поэтому теперь все винокуренные
заводы принадлежат его императорскому величеству... Если бы улучшить
устройство, водку можно было бы отпускать за половину нынешней цены, если
только соблюсти определенную температуру брожения и не допускать, чтобы при перегонке
так много улетучилось. Я пошел в чулан, где хранится водка и где за пять минут
можно потерять сознание из-за спиртных испарений. Кадки, куда стекает водка,
имеют в диаметре по меньшей мере один фут и стоят открыто, и трубка кончается
на высоте в полфута над кадкой. В камере, куда стекает арака, все так же, и
хотя запах не так уж силен, можно все же видеть, что много улетучивается. А так
как в гуще солода, в самом низу бочки, содержится больше всего спирту, было бы
разумно этот осадок перегонять отдельно. Таким путем можно было бы сразу
получить водку. Но когда даешь такие советы, отвечают: «как делали наши деды,
так и мы продолжаем».
|