«Шведские пленные, которые призваны были в Петербург
на службу в учрежденные вновь коллегии: военную, государственную,
юстиц-коллегию, финансовую, адмиралитетскую, горнозаводскую и в другие, жили надеждою,
что получат полную свободу, или же, по взятии с них присяги, они будут помещены
в лифляндских имениях».
Говоря
о культурно-просветительских начинаниях пленных офицеров-шведов, нельзя не
остановиться подробнее на истории создания в Тобольске Куртом фон Врехом
школы, сыгравшей определенную роль в развитии образованности в Сибири.
В
книге, написанной в виде дневника с июня 1709 года по сентябрь 1722 года, с
многочисленными образцами переписки Курт фон Врех сообщает о своем пленении и
пребывании в Сибири следующее: 16 декабря 1709 г. он вместе с полковником
Альбадилом попал в плен и был отправлен в Севск. 22 декабря все шведские военнопленные
со всей артиллерией, барабанами, стандартами и знаменами были проведены через
специально выстроенные триумфальные арки.
В
январе и феврале 1710 года пленные шведы находились в Москве, а потом партиями
в сто человек были направлены в различные города России; в дороге Врех
встретился с Ф. И. Таббертом, которого знал еще по совместной службе в Польше.
От Табберта Врех получил религиозные сочинения, в частности проповеди пастора
франке из Галле, известного пиэтиста, с жадностью прочел их, и они, очевидно, и
положили начало «религиозного обращения» Вреха. В 1711 году Врех с большой
партией шведских офицеров был отправлен в Сибирь.
Путешествуя
по сибирским дорогам, Врех внимательно присматривался к необычной его взору
природе, замечая много нового. Пленные испытывали немало бедствий, некоторые
офицеры по случаю безденежья брали вместо предоставляемых властями лошадей
деньги и шли пешком, или зарабатывали, работая гребцами.
26
августа прибыли в Тобольск. Рядовых распределили по маленьким городам, где они
работали на железоделательных заводах. Офицеров не заставляли работать, но
многие из них жили в бедности, и один ротмистр, испытывая большую нужду,
обратился к Вреху с просьбой взять на воспитание и обучение семилетнего своего
сына. Врех согласился, и этим в сентябре 1711 года было положено начало
существования Тобольской школы.
Врех
вступил в переписку с Франке, а также с духовными лицами в Москве и Германии,
испрашивая денежную помощь для школы. Под некоторыми этими письмами стоит и
подпись Табберта; порой Врех включает в свои послания отрывки из полученных от
других офицеров-шведов писем, содержащих некоторые сведения о нравах язычников
Сибири и необходимости их обращения в христианство, например, выдержки из
письма лейтенанта Мартини из Томска от 23 ноября 1714 года, а также отрывок из
анонимного письмах описанием нравов остяков: «Ужасно наблюдать, как остяки
занимаются своим идолопоклонством. Они вырезывают маленькие изображения
различной формы, одевают их и помещают в маленький домик. Когда они потом приходят
им поклоняться, они перед ними свистят, сжимая рот, как мы это делаем, когда хотим
подманить собаку, и если в охоте или рыбной ловле получили хорошую добычу, они жертвуют таким воображениям
снасти, лук, стрелы, сети, топоры, привязывают их к жерди и ставят у домика.
Когда наши люди, понимающие русский язык, говорят, что это грех молиться
изделиям рук своих, а надо молиться живому богу на небесах, они дают ответ, что
бог ни плохого гни хорошего им не делает, а шайтан (так они называют нечистую
силу) дает им все, чего бы они от него ни потребовали, а когда они его
призывают, он является в ужасающем облике весь в огне, так что они его от
содрогания и ужаса не могут толком разглядеть, и некоторое время они как
полуживые, полумертвые, а потом они получают все, что пожелали иметь-..».
О
нравах остяков повествует и помещенное в дневнике Вреха письмо Табберта: «Идя
навстречу вашему желанию, сообщаю я о живущих у реки Оби остяках следующие
известия, полученные от наших людей, следующих в Томск. Их реляция гласит:
когда мы спрашивали остяков, верят ли они в бога, они ответили, что им ведомо
о боге, но кроме того они еще имеют другого бога, которого называют шайтаном,
ему они и поклоняются, и его они всячески чествуют. Рядом со своими хижинами
эти бедные люди вешают маленькие деревянные шкафчики или сундучки, в которых
находятся маленькие чучела или деревянные изображения. Когда они отправляются
на охоту или рыбную ловлю, то они сначала подходят к этим изображениям,
поклоняются и молятся им и после этого уходят. Тогда, как они нам сообщили, приходит
шайтан к ним в кустарник или лес, разговаривает с ними в человеческом облике, а
иногда появляется в огненном виде, сверкающим наподобие солнцу, так что они не
могут смотреть на него, и разговаривает с ними, да и сообщает им, что они за
день поймают и подстрелят, но часто обманывает и врет, особливо, если они его
рассердили. Мы видели у них также маленькие барабаны, как у лопарей, но которым
они бьют, чтобы разговаривать с изображениями, с ними они молятся шайтану.
Когда мы однажды проезжали мимо их жилищ, старший или так называемый князь (knees), который по их делам
был в Тобольске, только что вернулся и был дома, и все очень хотели знать,
чего он добился, то они спрашивали вышеописанным образом шайтана, били в свой
барабан, столпились в кучу и что-то бормотали, но мы не захотели знать, какой
ответ они получили. Этот шайтан, говорили они, время от времени наказывает их
головной болью и резью в животе, что, по нашему мнению, может произойти от
шара или табака, который они курят, и от корней и грибов, которые они едят. Мы
им давали шар за рыбу и дичь, которые доставляли, они его курили, проглатывая
дым, падали замертво и совсем теряли сознание, а потом говорили, что шайтан их
мучил. Вблизи своих хижин они повесили длинную жердь, а на ней — топор, ножи и
стрелу, а то и лошадиную голову и гриву, вместе с четырьмя ногами; говорили
они, что это — чих жертвы, они также имели в своих хижинах маленькие деревянные
лошади, на которых, как они говорили, ездили верхом их боги; кроме того многие
другие маленькие изображения- Дети их растут как несознательный скот; многие
даже не получают имени до достижения совершеннолетия, когда они получают имя
отца. Если кто-нибудь хочет вступить в брак, идет он туда и сватает ту, что
ему нравится, у родителей, но должен в срок 5, 6 и 7 лет работать по договору и
уже после этого должен купить свою супругу. В то время, пока он сторговывает
себе жену, он имеет возможность ее посещать, но не без подарков, выплачивая
аванс, и как только он это совершил, по первоначально заключенному с
родителями соглашению, то все же еще не может привести невесту в дом до тех
пор, пока она не забеременеет, тогда он должен выплатить остаток, что порой
составляет 50, 60 и до 100 рублей товарами и пушниной, так как деньги они не
употребляют, а если владеют несколькими серебряными копейками, они их вешают
на шею как украшение. Сколько женщин он сможет прокормить, столько он и может
взять, умирает старший брат, младший может жениться на вдове, но старший не
может получить вдову младшего. Когда кто-либо умирает, они выдалбливают чурбан,
заворачивают труп в лосиную шкуру и кладут его туда, закапывают в подходящем месте
в лесу, кладут туда же его лук, стрелы, копье, топор и котел, в зависимости от
того, какого он был достатка. Наконец мы их также спрашивали, знают ли они, что
обладают бессмертной душой. Они ответили: да. Далее, знают ли они, куда попадут
после смерти. Они отвечали: когда кто-либо будет растерзан в лесу диким зверем
или еще как-нибудь их убьют в лесу (так как медведи здесь часто задирают людей,
и если они произносят клятву, то говорят: пусть медведь меня задерет, если это
не так и так), душа поднимается вверх; если
же кто-нибудь умирает дома или в
хижине собственной смертью, он отправляется вниз и принадлежит шайтану. Больше
о душе они ничего не смогли сообщить. В остальном эти люди устроены, как и
все остальные, но все они краснолицые и со слезящимися глазами, и темные в
лице, что происходит от дыма в их хижинах. Их одежда сделана из рыбьих шкурок и
сшита жилами стерлядей, деликатнейшей рыбы. Нет у них ни рубашек, ни шапок на
голове, а только венок из беличьих хвостов вокруг головы, летом они ходят
босиком, зимой—в сапогах из лосиной шкуры. Во время нашего путешествия по Оби
они часто приходили к нам, обычно голые, приносили нам разную рыбу, диких гусей
и птиц, имеющихся здесь летом в невероятном количестве. Они забивают уток и
гусей дубинками, пока они линяют и еще не способны летать. От нас они получали
шар, старые рубашки и всякие тряпки. У кого имеется старая шуба или простыни,
может все это обменять на соболя. Крупную дичь они стреляют стрелами из лука,
приучены они к этому с молодости, летом живут они на берегах рек, из-за рыболовства,
зимой— в лесах. Хлеба и соли у них не найдешь, но они это едят, когда только
могут получить, вместо хлеба они едят особые сушеные корни; мы взяли их немного
и ели, они были сладкие и приятные. Те, которые селятся у Нарыма, живут немного
лучше, да и лучше одеты, там земля лучше. Зимой они ездят на собаках в города
Самаров и Сургут и другие ямы (andere Jammen) или почтовые станции.
Когда путешественники туда прибывают, собаки это сразу замечают, начинается во
всей деревне ужасный вой и крик, так как знают, что это их касается и их
запрягут. Забей их хоть до смерти, но дальше того места, где их смена, они не
пойдут.
Имеются
у этих людей и лошади, но из-за глубокого снега, куда они проваливаются своим
тяжелым туловищем, зимой их невозможно использовать. Это все, что можно
сообщить из реляции наших путешественников из Томска. Кроме того сообщаю, что
один из наших капитанов сделал целое описание этих народов и всего, что касается
их жилищ, обычаев, религии, а также совершенного в 1714 году их обращения в
христианство. Я хотел это сообщение выслать, но, поскольку оно слишком пространно,
я должен это оставить до следующей оказии».
|