6 июля «Королева Ольга Константиновна» оставила рейд
Архангельска и спустя двое суток по спокойной погоде была уже у берегов Новой
Земли, встретив на подходе к Белу-шьей губе полосу льда, которую преодолела без
приключений. В процессе плавания Русанов обсуждал проблемы освоения Русского
Севера с одним из пассажиров — вице-адмиралом Бирюлевым. Из Белушьей губы он
отправил отчиму письмо следующего содержания:
«Дорогой мой Андрей Петрович!
Уже теперь нас окружают льды, которые могут не пустить
нас далеко или заставят, может быть, даже провести эту зиму на Новой Земле. К
такой зимовке я вполне подготовлен, так что за мою участь нисколько вы с
мамочкой не бойтесь. Только в случае моей зимовки я бы просил из оставшихся
моих ста рублей уплатить раз в три месяца за мою квартиру (теперь до осени
уплачено), переслав деньги с просьбой…
моей невесте, адрес которой
Mademoiselle Jean, 17, Boulevard Port-Royal 17, Paris. Это недалеко от того дома, где мы
жили с мамой и Шуруней…
…Еще раз убедительно прошу вас, дорогие мои Андрей
Петрович и мамочка, ничуть не беспокойтесь на случай моей зимовки. Со мной
будут хорошие и надежные товарищи, с которыми не страшно зимовать, где угодно —
хоть на самом полюсе» (1945, с. 388).
Суть письма ясна — предупреждение на случай развития
событий по наихудшему варианту. Несомненно, указание на «хороших и надежных товарищей,
с которыми не страшно зимовать…» относилось к Вылке, который всю жизнь (за
единственным исключением пребывания в Москве под покровительством В. В.
Переплетчикова) зимовал на Новой Земле и чей опыт уже оказался бесценным, тем
более что у остальных участников экспедиции зимовочного опыта не было.
Оставалось еще одно обстоятельство для беспокойства — в намеченном районе
исследований никто из перечисленных лиц не бывал, даже Вылка, а проводника в
Белушь-ей губе найти не удалось.
10 июля, высадив на рейде становища Белушья губа
экспедиции Русанова и А. А. Свицына (последний имел самостоятельное задание на
изыскания в Пропащей губе, перспективной на медь), «Королева Ольга
Константиновна» ушла на север. В отчете эспедиции отмечено, что следующие дни
были заняты оснасткой судна, перегрузкой, распределением багажа и закупкой у
самоедов необходимых для экспедиции вещей — теплой одежды, главным образом малиц
и оленьих шкур. Все время дул такой свежий ветер, что при слабом грунте якоря
не держали, и «Полярную» сносило на берег. В результате был потерян якорь и
пришлось, в поисках укрытия от ветра и волн, дважды сменить стоянку.
Еще хуже пришлось отряду Свицына, у которого лодку
залило водой, причем погибли некоторые съестные припасы и многое другое.
Коллегам, попавшим в скверную переделку, выделили немного сахару, чаю и еще
кое-чего из самых необходимых продуктов. Непогода задержала выход в маршрут
вплоть до 14 июля, когда в первой половине дня под мотором и парусами «Полярная»
направилась на юг, оставляя по правому борту остров Подрезов, характерный ориентир
на подходах к Белушьей губе с материка, постепенно на ходу «вписываясь» в
восточное побережье большого плоского острова Междушарский, преподнесшего для
начала сюрприз, отмеченный в отчете: «Здесь мы убедились в полном
несоответствии карт действительности: по картам береговая линия
северо-восточной стороны острова Междушарского пряма и проста, а в
действительности мы имели случай убедиться, что здесь остров изрезан многочисленными
заливами, глубоко вдающимися внутрь острова» (1945, с. 164). Если бы Русанов
занялся исправлением неверных карт, это отняло бы у него время, тогда как
подобная работа в будущем могла быть легко выполнена из Белушьей губы — поэтому
от соблазнов легких «открытий» отказались без особых сожалений во имя
достижения более масштабных целей, ограничившись отдельными высадками в
процессе плавания и кратковременными прибрежными рекогносцировками, тем более
что обстановка на юге пролива Костин Шар внушала опасения как из-за
периодических встреч с отдельными льдинами, так и характерным «ледяным небом»,
запомнившимся по прошлым экспедициям.
«Нелегко было плыть у неизвестных и опасных берегов, у
льдов и среди густого тумана. К тому же ветер нисколько не ослабел, несмотря на
туман, и когда мы вышли в открытое море, то нас начало сильно покачивать; волна
была небольшая, но мелкая и очень неприятная, особенно для фансбота, буксируемого
за кормой «Полярной» (1945, с. 164). Обстановка, особенно на будущее,
складывалась непредсказуемая, поскольку ветер в сочетании с туманом и льдом мог
продолжаться неизвестно сколько, и этот сугубо полярный коктейль вместе с
неточными грубыми картами не давал возможности определить свое точное
местоположение. А без надежной «привязки» любые полученные результаты попросту
обесцениваются, а порой даже вводят в заблуждение последующих исследователей,
как случалось не однажды. Первый длительный переход завершился в заливе
восточнее полуострова Савина Коврига. Однако уверенности в своем местоположении
из-за условий видимости и плохих карт не было. Предпринятая на следующий день
экскурсия для изучения геологии этой части Новой Земли запомнилась Русанову
неожиданными и вместе с тем мрачными находками руин вымершего старинного
поморского становища, впечатления от которого он изложил на страницах своего
дневника:
«Я был привлечен тремя высокими темными наклонными
столбами: оказалось, это были кресты.
Страшные новоземельские бури уже давно сорвали их
поперечные брусья, обломали верхушки и, как голодные звери, со всех сторон
изгрызли дерево. А жаль — на этом дереве были надписи, вырезанные большими
глубокими славянскими буквами. Но теперь уже не разобрать ни имен, ни чисел, ни
лет. Бури и годы навсегда унесли с собою мрачную тайну этих надгробных крестов.
В разных местах под крестами я насчитал тринадцать
могил, скелетов и черепов. Черепа лежали на земле. Я поднял один из них. Череп,
повидимому, принадлежал человеку нашей расы и молодому, с прекрасными целыми
зубами… Сгнили и развалились избы, в которых жили и умирали эти безвестные
северные герои. Ушел ли отсюда живым хоть один человек? Почему разбросаны
черепа? Что это: песцы и могилы разрыли? Или умерли все, а последние трупы
остались непогребенными? Кто угадает?! Старые повалившиеся кресты не хотят
рассказать свою тайну» (1945, с. 165–166).
|