ГРАНДИОЗНЫЙ — РЯДОМ!
В Абакане мы были приятно удивлены: начались
пассажирские перевозки до Курагино.
Строители трассы Абакан — Тайшет дали слово к
концу шестьдесят четвертого забить и «серебряный костыль».
Запольский встретил нас с распростертыми объятиями,
познакомился с моими товарищами — северодвинскими рабочими Валентином
Шаныгиным и Романом Розановым, расспрашивал их о жизни и работе на Севере.
Филиппу очень хотелось пойти с нами: «В эти районы промысловики еще не заглядывали,
я был бы первый. Нельзя только: операцию недавно перенес».
Двадцать пятого июня поплыли вверх по Тубе —
правобережному притоку Енисея, набирающему силы от слияния Казыра, Кизира и
Амыла. Когда лодка вошла в устье Казыра, мотор сразу же запел на другой ноте,
почувствовав мощь главной саянской реки.
Изредка минуем деревушки. Против каждой —
копошащиеся на берегу старики. На удивление — все рыжие!
С песчаных пляжей спугиваем куличков, в воду сбегают
стайки утят. В нижнем течении реки есть десятикилометровый участок, где нужно
соблюдать осторожность: между отвесных берегов течение убыстряется, есть
скалистые прижимы.
До Черемшанки — это километров сто, поднимались
одиннадцать часов. Руководитель леспромхоза Мурзаев, председатель сельсовета
Латышев — с ними я вел предпоходную переписку — обещали содействовать
в заброске к Верхней Казырской, но помешал трагический случай: у Мурзаева
накануне утонул брат. Тут уж не до нас.
Утром попутным грузовиком уехали в Жаровское. До него
километров двадцать. На участке между Черемшанкой и Жаровском, против деревни
Гуляевка, самый большой и непроходимый на Казыре Гуляевский порог. На полпути
подобрали двух пешеходов. Они только что столкнулись с перешедшим дорогу
медведем, и были очень возбуждены.
В Жаровском нас встретил местный лесник Иван
Васильевич Баяндин. Его отец-то и обещал забросить наш отряд до устья Верхнего
Китата. «Поднимать на «моторе» буду я сам», — заявил лесник.
Полуторакилометровый Убинский порог обошли лесной
дорогой. В Складочном Иван Васильевич принес из леса мотор, бак с бензином, и
мы спустили лежащую на берегу лодку на воду. До родной деревушки Баяндиных еще
двадцать километров, а дороги больше нет, только тропа.
На сухом, высоком берегу в Нижней Казырской убранная
свежими цветами могила:
«Изыскатель А. М. Кошурников,
1905—1942 г.».
В Верхнюю Казырскую прибыли к обеду. Местные жители
называют этот поселок еще Верхняя Тридцатка. Вокруг поселка якобы тридцать
озер, в которых, как и в крупных озерах западной части Казыр-Кизирского
междуречья, «озерские» добычливо ловят щуку, окуня, сига.
Василий Васильевич Баяндин пригласил нас в избу. Долго
расспрашивал о походах по другим районам Саян, в частности, по верховьям
Казыра. Между прочим, старик называет хакасов, тувинцев, тофаларов
собирательно — «татары». «Знатно татары соболюют. Если он нашел след,
соболю уже не уйти». Теперь стало ясно происхождение названий притоков
Казыра — Татарка, Саетка (сойот — тувинец). Их, конечно, дали
«низовские».
Утром 27 июня поплыли к Базыбайскому порогу. День
выдался отличный. Солнце позолотило горные вершины, покрыло медью мохнатые
кедры на склонах. На небе ни облачка.
Иван часто останавливает моторку, чтобы поудить в
уловистых местах. На Нижне-Китатском пороге — это километрах в четырех
ниже устья Нижнего Китата — лесник заявил: «Сейчас поймаю ленка или
тайменя». И действительно, с четвертого заброса взял двухкилограммового ленка.
В прозрачной, как стекло, воде хорошо видно, как мечется схватившая блесну
рыба.
Километрах в четырех выше устья Нижнего Китата
подплыли к острову Кедровый. «Здесь, на отмели, наши рыбаки и нашли
Кошурникова». Баяндин заглушил мотор, мы вылезли на остров почтить память
легендарного изыскателя.
|