В тот же день штаб рабочих дружин предъявил ультиматум Политцентру: срочно эвакуировать заключенных из зоны обстрела или это будет сделано силой. Политцентру ничего не оставалось делать, как согласиться. Под эвакуацией большевики, конечно, понимали освобождение политзаключенных. В ночь на 31 декабря отряд дружинников во главе с И. Сурновым проник во двор тюрьмы. В это время усилился артиллерийский обстрел. Кругом рвутся снаряды, здание содрогается от ударов. Сурнов поставил караулы у выхода на улицу, в коридоре, у камер. Это нужно было для предосторожности против провокаций со стороны уголовников. И. Сурнов зашел к начальнику тюрьмы Ошитко, потребовал ключи от камер. Камеры и ворота были открыты. Политзаключенные, вызванные по списку, построились в колонны и двинулись в расположение рабочих дружин. Всего было освобождено около 500 человек, в числе их видные партийные работники— В. Букатый, В. Рябиков, И. Бурсак, Я. Шумяцкий и другие. Опытный партийный работник Василий Людвигович Букатый стал начальником вновь созданного Центрального штаба рабоче-крестьянских дружин. Из числа заключенных, которые могли взять оружие в руки, сформировали особые отряды. Они ускорили разгром врага. После восьмидневных боев в ночь на 5 января 1920 года Иркутск был освобожден от колчаковцев. Были арестованы колчаковские министры: иностранных дел — Червен-Водали, труда — Шумиловский, путей сообщения— Ларионов, его помощник — Степаненко, товарищ министра внутренних дел Грацианов, государственный контролер Краснов. Позднее был пойман руководитель карательных экспедиций Матковский. В Омске над этими палачами народа состоялся справедливый суд...
15 января под охраной чехословаков, черемховских шахтеров и рабочих-железнодоржников на Иркутский вокзал прибыл литерный поезд с Колчаком.
Для ареста Колчака от большевистского комитета был выделен И. Сурнов, от Центрального штаба рабоче-крестьянских дружин — В. Букатый. Белочехам был предъявлен ультиматум: или выдать адмирала, или будут взорваны тоннели, станции, вокзал и тогда им не выбраться из Сибири. Интервентам ничего не оставалось, как принять условия ультиматума. Но передать Колчака они согласились только официальной власти — Политцентру. Букатый и Сурнов предусмотрели это. В конвое, который сопровождал адмирала в тюрьму, были у них свои люди. Да и офицер Александр Герасимович Нестеров, арестовавший Колчака и председателя совета министров его правительства Пепеляева, выполнял прямое указание Букатого.
К вечеру того же дня к иркутскому вокзалу подошел эшелон с золотом. Рабочие во главе с В. Букатым загнали его в тупик, опутали вагоны проволокой и разобрали путь. У поезда была поставлена охрана из рабочих-дружинников. Однако и белочехи свою охрану не снимали вплоть до 4 марта, то есть до того дня, когда последний чешский эшелон покинул иркутский вокзал.
18 января состоялись торжественные похороны погибших во время декабрьско-январских боев рабочих и солдат. По главной — Большой — улице с красными знаменами под траурную музыку прошло около 20 тысяч рабочих, солдат, иркутян. Над многими колоннами развевались лозунги «Вся власть Советам!» На горе Иерусалимской (ныне Коммунаров) в братскую могилу было опущено 800 гробов. Раздался пушечный салют. Потом состоялся траурный митинг. Речи выступающих дышали глубокой любовью к погибшим, жгучей ненавистью к врагам, все требовали перехода власти к Советам.
21 января власть перешла в руки большевистского Военно-революционного комитета. Иван Васильевич Сурнов вошел в состав Ревкома, был избран членом губкома партии большевиков, стал комиссаром Советского управления губернии. Как и прежде, он с большой ответственностью выполнял партийные поручения. А дел было невпроворот. Нужно было восстанавливать разрушенное хозяйство и налаживать новую жизнь.
|