По стране прокатилась
бурная волна возмущений широких кругов общественности и молодежи. Напуганный
этим, Александр II был вынужден сократить узнику срок каторжных работ до 7
лет. Перед отправлением Н. Г. Чернышевского на каторгу над ним на Мытнинской
площади была совершена унизительная гражданская казнь. С этого часа он лишался
всех гражданских прав Российской империи.
А. И. Герцен писал в
«Колоколе» о том, что царизм выставил перед позорным столбом Н. Г. Чернышевского
на час, а себя пригвоздил к нему на вечные времена.
...В Иркутской тюрьме Н.
Г. Чернышевский пробыл 7 дней. Да, не о такой встрече с Сибирью он мечтал... 8
лет тому назад в Петербурге вышла книга о Сибири. Это были записки не так
давно основанного в Иркутске сибирского отдела Русского географического
общества. В потоке откликов на эту книгу весомо и пророчески прозвучала оценка
Н. Г. Чернышевского: «Распространение сведений о таком крае, какова Сибирь,
еще мало описанная и исследованная, страна с огромной будущностью впереди,
есть дело, имеющее все права на внимание и сочувствие образованной публики».
Иркутск не был конечной
целью «путешествия» Чернышевского, он об этом знал. Николай Гаврилович и в
другом убедился: помимо того, что Иркутск является столицей Сибири, края с
большим будущим, он является также центром сибирской ссылки. Здесь также, как и
на берегах Невы, пеклись о судьбе «государственного преступника».
Действительно, не прошло
недели, как Чернышевского снова посадили в повозку и по знакомой дороге
доставили на Усольский солеваренный завод до... особого распоряжения. Оно не
задержалось. Генерал-губернатор и не помышлял держать «опасного агитатора»
вблизи Иркутска. И уже 23 июля Н. Г. Чернышевский вновь проехал по пыльным
улицам Иркутска, направляясь на Нерчинские рудники. И туда, в адрес
непосредственных надсмотрщиков Чернышевского, постоянно шли напоминания о
необходимости строжайшего глаза за ним.
Два года Н. Г.
Чернышевский томился в Кадаинской тюрьме, а потом 5 лет на Александровском
заводе.
Каторга не сломила
Чернышевского. Он пользовался огромным авторитетом среди политических
ссыльных, не терял революционной бодрости, занимался литературной деятельностью.
Здесь он написал «Пролог к прологу», «Дневник Левицкого», «Пролог» и
несколько других работ, из которых многие, к сожалению, не увидели свет.
В мае 1865 года в
Иркутск приехала жена Чернышевского Ольга Сократовна с сыном Михаилом. Она
добивалась разрешения на встречу с мужем. Наконец в сопровождении жандарма она
прибыла в Кадаю. Там в присутствии охранника произошло их долгожданное свидание.
10 августа 1870 года
истек срок пребывания Н, Г. Чернышевского на каторге. Он писал жене: «10
августа кончается мой срок оставаться праздным, бесполезным для Тебя и для
детей, К осени, думаю, устроюсь где-нибудь в Иркутске или около Иркутска и буду
уж иметь возможность работать по-прежнему».
Но царские сатрапы
боялись влияния ученого на народные массы, В III Отделении была
составлена справка для доклада царю, в которой говорилось об огромном влиянии
идей Чернышевского на молодежь и необходимость оставить его в заточении. Царь
наложил резолюцию: «Исполнить согласно с соображением». И бюрократическая
машина заработала.
Генерал-губернаторство Восточной
Сибири местом заточения для Чернышевского выбрало «могильный склеп», забытый
богом Вилюйск в Якутской области.
«Пусть, кто попытается
освободить Чернышевского, доберутся туда через снега и тайгу», — решили
сатрапы. Место заточения узника одобрили Совет Министров и царь. Так еще на 12
лет была предрешена судьба Н. Г. Чернышевского.
18 декабря 1871 года
Чернышевский в третий раз прибыл в Иркутск. В Петербург он дал родственникам
успокоительную телеграмму: «Еду на север. Жив. Поездка очень удобно устроена.
Я совершенно здоров». Чернышевский никогда не терял бодрого духа, хотя даже не
пользовался правами ссыльного поселенца: его всюду сопровождал конвоир.
20 декабря Чернышевский
направился в долгий путь — в Вилюйск. Этот страшный удар обрекал его на полное
духовное одиночество. 12 лет он прожил в ледяной пустыне, окруженный тайгой,
болотами, топями и жандармами.
Но никакие карательные и
предупредительные меры не могли остановить рост популярности Чернышевского
среди русского народа, предотвратить влияние его на передовых людей.
Прогрессивная общественность не хотела мириться с тем, что великий сын
русского народа изолирован и томится где-то далеко в «полярной тюрьме». Было предпринято
несколько попыток освободить Чернышевского.
|