Герман Лопатин приступил
к переводу «Капитала» на русский язык. Маркс удивлялся тому, как его новый
русский друг по взглядам глубоко понимал идеи «Капитала». Несмотря на
молодость, у Лопатина был ясный и аналитический ум большого ученого. «...О
немногих людях, — вспоминал П. Л. Лавров — К. Маркс говорил мне и с такой
теплой симпатией к человеку, и с таким уважением к силе его ума, как о Германе
Александровиче».
Лопатин разработал
методику перевода, ввел русские термины важнейших теоретических понятий
(например «Прибавочная стоимость» и другие). Маркс помогал ему в переводе
«Капитала» и стремился помочь Лопатину избавиться от утопических народнических
взглядов на особый путь развития России, на русский крестьянский социализм. В
то же время Маркс в разговорах с восторгом отзывался о Чернышевском, называл
его оригинальным ученым и мыслителем. Лопатин еще большим уважением проникся
к «сибирскому узнику»; впрочем, он давно вынашивал свои планы...
Осенью 1870 года, не
завершив перевода «Капитала» (эту работу закончил другой русский революционер—
Н. Даниельсон), Лопатин, ничего не сказав Марксу (он полагал, что Маркс убедит
его не делать попытки в одиночку спасти Чернышевского), взялся за опасное
предприятие. В Петербурге друзья снабдили его документами, деньгами.
В Иркутске, в центре
царской политической ссылки, Лопатин сразу начал устанавливать связи, интересоваться
местонахождением Чернышевского. Чтобы не вызвать подозрения, он через три дня
переехал на частную квартиру. Но охранка уже знала от своих заграничных
агентов о том, что кто-то должен приехать в Иркутск для организации побега
Чернышевского, «Таинственный путешественник», который дорогой проявил большую
любознательность относительно всего касающегося Сибири, вызвал подозрения. А тут
еще пришла телеграмма от начальника Амурского телеграфа Ларионова, в которой он
уведомлял о том, что в Любавине, с которым ехал от Казани до Иркутска, он
опознал Германа Лопатина.
1 февраля квартира, в
которой жил Лопатин, была оцеплена полицией. Операцией руководил сам
полицмейстер полковник Бориславский. Обыск и арест Герман Лопатин встретил
внешне спокойно, однако высказал протест. Полетели телеграммы министру
внутренних дел, шефу жандармов об аресте в Иркутске подозрительного человека.
Первое дознание ничего
не дало. «В силу исключительной важности» для следствия были выделены
специальный чиновник и жандармский полковник. Лопатина поместили не в тюрьму,
а на главную гауптвахту при жандармских казармах; был приставлен специальный
конвой. Через несколько дней личность Лопатина была окончательно установлена и
завертелась следственная машина вокруг «Дела о дворянине Лопатине,
покушавшегося освободить государственного преступника Чернышевского». За самим
Чернышевским усилили надзор.
В феврале 1871 года
«Дело Лопатина» было закончено. Герман Александрович смело, умно отметал от
себя все политические обвинения, следствию не удалось доказать, что он приехал
в Иркутск с попыткой освободить Чернышевского. Осталось только обвинение в том,
что Лопатин проживал под чужим именем и использовал фальшивые документы. А это
он объяснил просто; хотел вернуться из-за границы на родину и поселиться там,
где его никто не знает.
Иркутские жандармы
запросили Петербург. III Отделение долго
молчало, его явно не устраивало такое обвинение; только в апреле поступило указание:
судить. Но жандармы тянули: собирали дополнительные материалы. В это время
Лопатин сделал первую попытку бежать. Со двора тюрьмы, куда его перевели, он
перемахнул через забор, бросился к Сенной площади, потом свернул на Ленинскую2
улицу, где и был схвачен жандармами.
15 июля дело
рассматривалось в Иркутском окружном суде. Царизм хотел подальше упрятать
опасного революционера. Суд поэтому постановил: поскольку-де преступление совершено
в Сибири, сослать Лопатина на поселение в Якутию... Герман Лопатин обжаловал
это постановление и блестяще доказал несостоятельность и вздорность такого
приговора. Губернский суд отменил решение окружного суда и приговорил его к
штрафу в 100 рублей за проживание под чужим именем. Приговор был утвержден
губернатором. Лопатину вернули деньги, взятые при обыске, валенки и даже револьвер.
|