Вскоре "Восток" отправился в залив Де-Кастри
для встречи генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева, которого ждали там
со дня на день. Так Воин Андреевич имел возможность встретиться с этим
выдающимся государственным деятелем.
Не любивший долго засиживаться на одном месте, Николай
Николаевич пробыл здесь только сутки и на шхуне вышел из Императорской гавани в
Петровское зимовье.
С момента встречи с Муравьевым В.А. Римский-Корсаков
выполнял уже его распоряжения, а не Путятина.
Из амурского устья судно двинулось в Аян за почтой,
взяв на борт пассажиров — офицеров и нижних чинов да красноярского купца
Кузнецова. Купец прибыл с Муравьевым, чтобы завязать здесь торговые сношения с
местными жителями и устроить снабжение Амурской экспедиции.
Аян, в то время один из главных русских портов на
Тихом океане", был довольно оживленным поселением. К моменту прихода шхуны
здесь оказался компанейский корабль "Ситха", салютовавший выстрелами.
Местоположение аянской бухты Воин Андреевич нашел очень живописным. Окрестные
холмы, поросшие березой, тополем и елью, чередовались с острыми зубчатыми утесами,
похожими на готические развалины. В селении компания держала большие запасы
товаров, предназначенных для торговли с аборигенами края и снабжения Амурской
экспедиции. Дома начальника порта и других служащих выглядели внушительно и
капитально. Отсюда, из Аяна, шла вьючная тропа через тайгу и горные перевалы до
селения Нелькан на бурной реке Мае, притоке Алдана. Из Нелькана можно было
добраться речными путями до Якутска, верховьев Лены, связанных трактом с
Иркутском, столицей всей Восточной Сибири. Зимой по скованной крепким льдом
Лене прокладывали почтовый тракт. В середине прошлого века здесь проходил
основной путь, связывавший страну с ее восточными окраинами. По нему шли почта
и товары, двигались подкрепления гарнизонам, добирались к месту далекой службы
чиновники. Путь был изнурительным и долгим. На него уходили многие месяцы. Для
России назрела острая историческая необходимость освоить другой, более удобный
выход к Тихому океану. Таким выходом мог быть полноводный Амур.
Дождавшись почты из Иркутска, В.А. Римский-Корсаков
возвратился в Петровское зимовье. Непоседливого Муравьева он уже не застал.
Николай Николаевич вместе с Невельским несколько дней назад выехал в
Николаевский пост, оставив командиру шхуны приказание идти туда же.
16 июля шхуна, обогнув мыс Табах, вошла в Амур.
Фарватер указывали два местных лоцмана-нивха, оказавшиеся на этот раз весьма
сведущими. Фарватер был широким, глубина его доходила местами до 12 саженей.
В.А. Римский-Корсаков убедился, что низовья Амура доступны для плавания самых
крупных по тому времени морских кораблей. В тот же день вечером шхуна бросила
якорь вблизи Николаевского поста. Таким образом "Восток", войдя в
прошлом году первым в Амур, был на этот раз и первым русским военным судном,
поднявшимся по реке до Николаевского поста.
Н.Н. Муравьев радушно встретил Воина Андреевича и,
приняв от него почту из Аяна, направил шхуну с новым поручением в Императорскую
гавань. В.А. Римский-Корсаков должен был взять у берегов Сахалина полный запас
угля и узнать, нет ли в районе Татарского пролива фрегата "Диана",
покинувшего в мае Сандвичевы острова. Муравьев беспокоился о судьбе этого
корабля. Фрегат был встречен в проливе. На нем оказались Иван Бутаков и другие
старые друзья Воина Андреевича по прежним плаваниям. Они привезли новые тревожные
вести. В водах Тихого океана рыскали английские и французские военные корабли.
В перуанском порту Кальяо стояли английский 50-пушечный фрегат и французский
60-пушечный. Было очевидно, что союзники замышляли крупные военные операции
против дальневосточных рубежей России.
Пополнив запасы угля у "Чихачевской ломки",
В.А. Римский-Корсаков возвратился на шхуне в амурское устье. Здесь уже стояли
на якоре "Паллада" и "Диана". Муравьев принял решение
укрыть сравнительно слабые русские военно-морские силы, которыми он располагал,
в низовьях Амура. Это было более безопасное укрытие, чем открытые бухты
Татарского пролива. Вряд ли вражеские корабли отважатся пойти неизведанным
фарватером, считавшимся недоступным для морских судов. После исследований В.А.
Римским-Корсаковым российский флот мог уверенно входить в устье Амура, поды-.
маться в низовья реки.
Командиру шхуны было велено вновь подняться в
Николаевский пост, взять на борт Муравьева с офицерами его штаба и идти с ними
в Аян. Из Аяна генерал-губернатор направлял в Петербург курьера с подробным
донесением об обстановке на Дальнем Востоке и о своих действиях, а В.А.
Римский-Корсаков получил новое поручение — доставить почту в Петропавловск на
Камчатке.
Поручение оказалось не только весьма ответственным, но
и опасным, поскольку столкновение с англофранцузскими силами у восточных границ
России становилось неизбежным. И нападения прежде всего следовало ожидать на Петропавловск
на Камчатке, тогдашнюю главную российскую военно-морскую базу на Тихом океане.
У входа в Авачинскую бухту шхуна "Восток"
встретилась с русским ботом, шедшим из Нижне-Камчатска. Командир бота боцман
Новограбленный сообщил, что в глубине бухты он рассмотрел четыре неизвестных
трехмачтовых судна. Очевидно, это был неприятель. А на одном из мысов у входа в
бухту показался пикет английских солдат в красных мундирах, открывших ружейную
стрельбу. Это неожиданное известие заставило Римского-Корсакова принять решение
взять курс на Большерецк на западном побережье Камчатки, чтобы передать почту тамошнему
исправнику. О своем решении он ставил в известность камчатского военного
губернатора в письме, которое должен был доставить берегом в Петропавловск
Новограбленный.
На пути к Петропавловску находились два наших
транспорта — "Иртыш" и "Байкал" — с провиантом для
защитников Камчатки. Транспорты не имели вооружения и были беззащитны перед
неприятелем. Командир шхуны надеялся встретить их в море, чтобы предупредить об
опасности.
Плавание было исключительно трудным. Пришлось испытать
шторм, заделывать течь в днище судна. Удалось встретиться с транспортом
"Байкал". Командир транспорта подпоручик Шарыпов получил
предупреждение об опасности и также взял курс на Большерецк. Римский-Корсаков
передал ему камчатскую почту, так как вынужден был задержаться у берега
Парамушира для заделки течи. Между винтовым валом и наружной обивочной муфтой
образовался зазор, пропускавший воду. Течь с каждым часом усиливалась. Трех
помп, которыми располагала шхуна, оказалось недостаточно, чтобы выкачивать из
трюма прибывающую воду. Приходилось всей команде браться за ведра. Положение
шхуны становилось угрожающим. Командир убедился, что в таком положении до
Большерецка не дойти.
Первые попытки заделать течь не увенчались успехом.
Килевать шхуну было невозможно: на островах северной части Курил не растет лес,
который сгодился бы на подпоры. Проводив транспорт, Воин Андреевич посовещался
с офицерами и принял смелое решение законопатить зазор изнутри. Сперва план
этот казался неосуществимым. Можно ли пролезть в узкое пространство под нижним
перекрытием к валу? Но "нужда всему научит", как замечает в своих
записках Воин Андреевич. Он приказал прорубить в своей каюте небольшой люк в
квадратный фут величиной. Через него к отверстию вала пробрался тщедушный
мальчик-кантонист, помощник машиниста. С его помощью обмотали вал густо
промасленной полотняной лентой и потом прижали ленту абордажными пиками к
зазору. Течь почти прекратилась. Находчивость командира помогла выйти из
бедственного положения.
|