Внутри пещеры царствовало безмолвие, которое лишь
изредка взламывалось звуком сорвавшегося вниз камня или шумом крыльев голубиной
стаи. В середине пещеры виднелась куча глыб, свалившихся с потолка. Эта часть
сильнее всего пострадала от позднейших завалов, и поэтому здесь поверхность камня
имела наиболее свежий вид.
В глубине пещеры царила непроницаемая темнота. Стали
думать — что делать? И тут неожиданный выход подсказал шофер: аккумуляторы! Но
затащить тяжелые аккумуляторы на стометровую высоту по отвесному склону не
так-то просто. Тем более — разбейся хоть один из них — исследователям надолго
пришлось бы застрять в этом довольно неуютном месте. Аккумуляторы поэтому
поднимали с величайшими предосторожностями.
Через два часа все было готово. Включили свет и
начались тщательные поиски рисунков. После того как находили какой-нибудь
рисунок, все предлагали свою трактовку. Рисунки были нанесены краской, и
некоторые места настолько сильно поблекли или затекли, что расшифровать рисунок
оказывалось не так-то просто. Поэтому расшифровывали коллективно.
Изображения располагались в своеобразных нишах.
Древним художникам, по-видимому, приходилось работать лежа, в неудобном
положении. Рисунки наносились преимущественно на ровную скальную поверхность.
Из-за ее недостатка они зачастую налегали друг на друга. В некоторых местах
глазу представало сплошное переплетение своеобразно стилизованных фигур животных:
лошадей, козлов, быков, птиц. Особое внимание привлекла одна композиция,
выполненная красной краской. Она состояла из нескольких изображений горных
козлов в самых различных позах. Одни фигурки — в стремительном беге, другие —
готовы к головокружительному прыжку, третьи — отдыхали в спокойной, свободной
позе. Рога животных также изображались по-разному: от еле заметных, показанных
короткими, скупыми линиями у одних животных, до спирально закрученных, гордо
поднятых у других.
Но особенно поразили ученых в этой галерее каменного
века большие птицы с массивным телом и длинной изогнутой шеей, а также могучие
животные с хорошо выраженным длинным хоботом. Птицы удивительно напоминали
страусов. А животное с хоботом? Ну, конечно, это слон. Однако страусы в Азии,
как утверждают палеонтологи, вымерли около миллиона лет назад. Правда,
некоторые из них допускают, что эти гигантские птицы на территории Монголии и в
Забайкалье жили еще Д5-20 тысяч лет назад. Специалисты также считают возможным,
что и древние слоны могли расселиться в Центральной Азии в это же время. И вот
живое свидетельство, бесспорный аргумент.
Перед глазами древних художников находился обширный
мир диких, живущих своей жизнью животных, населявших тогда степи и пустыни
Центральной Азии. Мир, на который они смотрели не равнодушным взглядом наблюдателя,
а взволнованными глазами охотника.
Лошадь — сюжет классический, постоянный в
палеолитических росписях Запада — в Хойт-Цэнкере представлена
одним-единственным рисунком, но очень своеобразным: у нее нет головы, но есть
второй хвост. При общем совпадении с анималистическими сюжетами
западноевропейского палеолитического искусства в здешних росписях
обнаруживается и определенное, отчетливо выраженное своеобразие. И еще — ни на
одном из рисунков в пещерах Франции и Испании нет, например, верблюдов. Но
двугорбый верблюд, бактриан, в пещере Хойт-Цэи-кер — вполне естественная и даже
необходимая часть ее настенных изображений. А ведь здесь его родина. Начиная с
третичного периода, дикий верблюд составляет неотъемлемую часть животного мира
пустынных просторов Внутренней Азии. Он также естественно входит в основной набор
сюжетов наскальных изображений Центральной Азии и Южной Сибири, как одногорбый
верблюд дромадер, в число самых распространенных тем рисунков первобытных
обитателей Синайского полуострова и Северной Африки.
Древние художники могли рисовать только тех животных,
которых они видели собственными глазами, вокруг себя. Следовательно, эти
рисунки сделаны не позднее 15-тысячелетия и относятся к верхнему палеолиту! Это
новое открытие потрясло ученых.
Принято считать, что древнейшие, классические в своем
роде памятники искусства первобытного человека — пещерные росписи, оставленные
людьми ледниковой эпохи, сосредоточены на сравнительно ограниченном
пространстве Западной Европы — во Франции и Испании. Только Запад считался
родиной искусства. Здесь жили, по словам одного из известных археологов, Г.
Осборна, "греки" палеолитического времени, вдохновенные мастера
живописи, гравюры и резьбы.
Никто даже не предполагал до недавнего времени, что и
Азия тоже может дать произведения искусства, не уступающие западноевропейским.
За последнее десятилетие и на востоке, в Сибири в палеолитических памятниках
Мальта и Буреть найдены прекрасно выполненные скульптурные изображения женщин,
птиц, мамонта. На Лене Окладниковым были открыты наскальные рисунки этого же
периода. На Южном Урале в Каповой пещере Бадером и Рюминым обнаружены
великолепные пещерные росписи, где красной краской умелой и талантливой рукой
мастера нарисованы мамонты и лошади. И, вот наконец, в Центральной Азии, в
Монголии также оказались пещерные росписи.
Все это говорит о том, что и в Азии существовали свои
очаги первобытного искусства, были свои Рафаэли. Их творения донесли до нас не
только облик вымерших животных, но и благодаря талантливому и выразительному исполнению
стали в ряд тех бесценных художественных произведений, способных вызвать такое
же неподдельное восхищение, которое мы испытываем, встречаясь с подлинным,
прекрасным искусством иных, более близких к нам эпох.
Это удивительное искусство, появившееся в Монголии еще
в палеолите, не исчезло в более позднее время, обретая постепенно новую силу,
свежесть и своеобразие. Рисунки каменного, бронзового и железного века открыты
Окладниковым, его учениками и коллегами во многих местах Монголии. На одних
писаницах древними художниками сделано всего несколько рисунков, на других их
сотни и тысячи. Иные из этих уникальных памятников искусства прошлого еще до
конца не изучены и не вошли в научный обиход. Не случайно Окладников
заканчивает свою книгу "Олень Золотые Рога" словами: "Здесь я
могу, наконец, поставить последнюю точку в своем рассказе об охоте за писаницами.
Но сама эта охота, конечно, не закончена. Еще не высохли чернила па последней
странице рукописи этой книги, а перед моим взором уже встают новые неведомые
дали, возникает целый мир еще никому не известных наскальных рисунков, который
ждет своих исследователей и друзей".
Многие годы своей беспокойной, кочевой жизни
Окладников отдал изучению Дальнего Востока. Еще в 1935 году по инциативе
известного этнографа и писателя Владимира Германовича Тан-Богораза он совершил
свою первую экспедицию на Амур.
…Лодку, словно в море, раскачивало на крутых амурских
волнах. Незакрепленный конец паруса хлопал при сильных порывах ветра. Их было
четверо, молодых, полных веры в свою удачу и оптимизма парней. Окладников
хорошо помнил слова Тан-Богораза, сказанные перед отправлением в экспедицию:
"Вас ждет нелегкая работа, трудности и испытания, но Приамурье — это
страна удивительных возможностей, она открывается только отважным и
умелым". И вот первый день путешествия по бескрайним амурским просторам.
Впереди еще сотни километров по могучему Амуру-батюшке. Сильное течение гнало
лодку все вперед и вперед.
К нанайскому поселку Сакачи-Алян лодка пристала на
закате дня. С воды были видны домики "на курьих ножках" — свайный
поселок. У шалашей сидели на корточках старики и старухи, курили длинные
трубки. От этого мирного вида веяло эпическим покоем и мудростью тысячелетий.
Вдали высились деревянные трубы, непонятным образом выраставшие из земли, на
расстоянии нескольких метров от дома, а рядом с ними — двускатные крыши
нанайских жилищ, которым и принадлежали эти трубы.
В глубокой задумчивости Окладников долго стоял около
построек, удивляясь простоте сооружения, в которой заложен многовековой опыт
жителей седого Амура. И только позднее ему посчастливится раскопать жилище
раннего железного века, в котором он увидит широкие лежанки, обогреваемые снизу
дымоходом, выложенным из плит. Этот древнейший в мире кан, сооруженный две с
половиной тысячи лет назад дальневосточными народами. Им позднее будут обогревать
свои жилища чжурчежени, одно из амурских племен, создавшее в начале XIII века
могущественное государство на Дальнем Востоке. Затем кан перейдет к их прямым
потомкам — нанайцам. С Дальнего Востока кан распространится и в соседние страны
— Корею, Маньчжурию и далее в Китай.
Размышления Окладникова прервали нанайцы — старик со
старухой. Они приветствовали незнакомца и пригласили его в дом выпить чаю. Уже
глубокой ночью, после очередной чашки круто заваренного кипятка, Алексей Павлович
впервые услышал нанайскую легенду о рисунках Сакачи-Аляна.
"Это было давным-давно. В начале Света жили три
человека. У них было три лебедя-ныряльщика. Однажды послали люди
лебедей-ныряльщиков на дно реки достать для Земли камней и песка. Птицы
нырнули. Семь дней были под водой. Вышли, смотрят: Земля ковром цветет, в реке
Амур рыба плавает, тогда три человека сделали человека по имени Кадо и женщину
Джулчу. И еще деву по имени Мамилчжи. Народ размножался и заселял всю землю по
Амуру…"
Старый нанаец глубоко затянулся дымом из своей
трубочки и надолго замолчал. Языки пламени вырывали из темноты лица сидящих у
очага людей. Явственно слышался плеск: внизу волны Амура неслышно набегали на
берег и, поиграв среди громадных валунов, также тихо откатывались назад. Лицо
рассказчика — лицо мудреца, изрезанное глубокими морщинами, было погружено в
раздумье. Нет, он вспоминал не легенду, которую помнил хорошо и много раз
рассказывал своим детям и внукам. Он думал о своем маленьком народе, о его
прошлом и настоящем.
|