Туристический центр "Магнит Байкал"
      
Воскресенье, 13.10.2024, 06:25
Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход




Полезные статьи о Байкале

Главная » Статьи » Очерки истории Иркутска


Иркутск во второй половине XIX века 4

Обращает особое внимание на себя дипломатическая деятель­ность генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева-Амурского (1847—1861 гг.). Он представляет собой колоритную фигуру переходного времени, когда Россия вступала на путь отме­ны крепостного права и развития капитализма. В деятельности Муравьева буржуазный либерализм сочетался с деспотизмом. Пи­сатель В. И. Вагин, лично знавший Н. Н. Муравьева-Амурского и служивший при нем в Главном управлении Восточной Сибири, следующим образом характеризовал этого государственного дея­теля:

«Как личность граф Амурский был очень сложная натура. Высокие качества до такой степени сливались в нем с крупными не­достатками, что трудно было разобраться и решить, которая сто­рона брала перевес. Он заслуживает подробного психологического анализа; но такой анализ будет возможен только тогда, когда для него накопится более данных, когда будут вполне известны и офи­циальная деятельность графа, и его переписка, и подробности его частной и общественной жизни. Большие способности и честолю­бие, необыкновенная энергия, блестящее, но поверхностное образо­вание, живой, быстрый и находчивый ум, вспыльчивый до бешен­ства и мстительный характер, пристрастие к своим любимцам и, наконец, покрывающая все это слава мирного занятия обширной страны».

Еще до назначения в Сибирь Н. Н. Муравьев, занимавший должность тульского губернатора, подал Николаю I записку об отмене крепостного права. Свою деятельность в Восточной Сиби­ри Муравьев начал с принятия мер против злоупотреблений чи­новников, золотопромышленников, купцов-ростовщиков. Он ока­зывал покровительство политическим ссыльным — декабристам, петрашевцам, — содействовал научной работе Сибирского отдела Географического общества. Муравьев утвердил петрашевца Спешнева редактором «Иркутских губернских ведомостей» и оберегал газету, принявшую в первые годы своего существования «обличи­тельное направление», от нападок цензуры. С другой стороны, в дей­ствиях Муравьева проявлялись черты самодурства и деспотизма. Он не терпел критики своих поступков и стал притеснять Буташевича-Петрашевского, петрашевца Львова и декабриста Завалишина за статьи в герценовском «Колоколе» и «Морском сборнике», критиковавшие действия Муравьева. Петрашевский был выслан из Иркутска в глухие места Минусинского уезда Енисейской губернии, а Завалишина выслали из Читы, где он жил на поселении.

Вскоре же по приезде в Иркутск Н. Н. Муравьев стал уделять большое внимание амурскому вопросу. Понимая экономическое и военно-стратегическое значение Приамурья, Муравьев поставил глав­ной целью своей деятельности в Восточной Сибири присоединение этого края к России. Русские землепроходцы (Поярков, Ерофей Ха­баров и другие) еще в XVII веке проникли на Амур. В этом крае был основан город Албазин и другие русские поселения. Но в XVII веке противодействие со стороны китайского богдыхана, рас­полагавшего большим войском, помешало малочисленным группам наших казаков закрепиться в Приамурье. По Нерчинскому договору 1689 года восточная граница России прошла по притоку Амура — р. Аргуни, а самое Приамурье осталось за пределами русских вла­дений. Оно фактически не было включено в состав Китайского го­сударства, но богдыханы считали народы и племена Приамурья (дауров, дючеров, гиляков, гольдов и других) своими данниками. Край был очень слабо заселен, и его природные богатства незначи­тельно использовались местными жителями. Вопрос о присоедине­нии Приамурья к России выдвигался еще до Муравьева, Амур на­зывали русской рекой, но правительство боялось осложнений с Китаем и Англией, которая вела активную политику на Дальнем Востоке. Ко второй половине XIX века сложилась более благо­приятная обстановка для разрешения амурского вопроса в интере­сах России. В Восточной Сибири создалась опорная база для про­движения на юго-восток. Такой базой стал Иркутск и Иркутская губерния, а также Забайкальская область с Читой и Нерчинском. Главную роль при этом играл Иркутск, как административный, тор­говый и военный центр края. Здесь находилась резиденция гене­рал-губернатора, штаб войск, расположенных в Восточной Сибири, имелись провиантские и товарные магазины, склады оружия и воин­ских припасов. Поставив главной целью своей деятельности присое­динение Приамурья, Н. Н. Муравьев, выдающийся исследователь Дальнего Востока Г. И. Невельской, Завойко и другие проявили кипучую энергию. Знаменитый русский писатель И. А. Гончаров, встретивший Муравьева в самый разгар его деятельности на Амуре, писал: «Какая энергия! Какая широта горизонтов, быстрота сообра­жений, неугасающий огонь во всей его организации, воля, боров­шаяся с препятствиями, с batons dans les roues как он выразился, которыми тормозили его ретивый пыл. Небольшого роста, нервный, подвижной. Ни усталого взгляда, ни вялого движения я ни разу не видел у него. Это — боевой, отважный борец, полный внутреннего огня и кипучести в речи, в движениях». «Палками в колеса» Му­равьев называл препятствия, чинившиеся ему в центре. Особенно усердствовала в этом отношении «немецкая партия» при импера­торском дворе во главе с министром иностранных дел Нессельро­де. Последний был противником политики присоединения Амура, которую проводил Муравьев. Гончаров пишет, что Муравьеву при­ходилось бороться не только с суровой природой на Амуре и ки­тайским правительством, но «с графом Нессельроде, о котором он не мог говорить хладнокровно, да и обо всех, кто кидал ему batons clans les roues — в Петербурге с одной стороны, с другой — там на месте; он одолевал природу, оживлял, обрабатывал и населял бес­конечные пустыни. Пылкий, предприимчивый дух этого энергичного борца возмущался, человек не выдерживал, и тогда плохо было на­рушителю закона». Гончаров, так выразительно описавший обло­мовщину, порожденную крепостничеством, с восхищением говорил о кипучей энергии, предприимчивости и отваге русских пионеров освоения Приамурья.

Муравьеву приходилось действовать на свой страх и риск. В слу­чае неудачи на него обрушились бы репрессии и он был бы обвинен в самоуправстве. Н. Н. Муравьев предвидел это, но не страшился опалы, понимая значение амурского вопроса для Русского государ­ства. Наоборот, не имея твердой поддержки в центре, не получая оттуда никакой материальной помощи, Муравьев стал действовать еще энергичнее, используя внутренние ресурсы Восточной Сибири. Своими «достойными товарищами и сотрудниками» Муравьев на­зывал казаков, солдат и матросов. В приказе по войскам Восточной Сибири 19 февраля 1861 года он писал: «Служба моя с Вами на пользу отечества останется для меня самым отрадным воспомина­нием. Спасибо Вам, казаки, солдаты и матросы, за Вашу верную и неутомимую службу, благодаря которой возникла русская жизнь в новом Амурском крае. Я горжусь, что командовал Вами в то именно время, когда так много выпало на долю Вашу сделать по­лезного России».

Н. Н. Муравьев, замышляя присоединение Амура, стремился использовать политическую обстановку, сложившуюся в Китае в 40-х—50-х годах. Внимание китайского правительства было погло­щено внутренней борьбой (восстание тайпинов), а также агрессив­ной политикой Англии на юге Китая. Попытки англо-французского флота в 1854 г. совершить захват Камчатки и проникнуть в устье Амура побудили Муравьева еще более активизировать свои действия в отношении Приамурья.

Утром 6-го ноября 1854 г. в Иркутск прибыл к генерал-губер­натору Восточной Сибири с Камчатки лейтенант Дмитрий Максу­тов с донесением от военного губернатора Завойки о разгроме англо-французского десанта, совершившего нападение на Петропав­ловский порт. Торжественно отметили иркутяне это радостное из­вестие. Ученик иркутской гимназии Лисавин написал по этому по­воду стихи, получившие широкое распространение:

Раздался колокольный звон,

Народ шумящими толпами

Идет, бежит со всех сторон,

И мчатся сани за санями.

Лишь у коней из-под копыт

Пыль серебристая летит.

Но что все это знаменует?

Куда теперь спешит народ?

Сибирь победу торжествует —

Разбит англо-французский   флот...

Неудачной оказалась и попытка англичан проникнуть в устье Амура, но Муравьев опасался возможности повторения подобных нападений.

Присоединение Приамурья к России не являлось завоеванием новой страны. В состав Русского государства возвращались земли, открытые нашими землепроходцами еще в XVII веке. Умелая и ре­шительная политика Н. Н. Муравьева и его сотрудников привела к тому, что присоединение Приамурья совершилось   без   всякого кровопролития, можно сказать, без выстрела. Дело ограничилось военной демонстрацией в форме вооруженных экспедиций («спла­ва») по Амуру, колонизацией Приамурья и дипломатическими пере­говорами с Китаем.

Г. И. Невельской произвел обследование Амура до его устья и опроверг мнение о несудоходности амурского лимана. Он проплыл также вокруг Сахалина, считавшегося прежде полуостровом, и до­казал, что Сахалин — остров. Достигнув устья Амура, Невельской в 1849.году водрузил там русский флаг и положил начало закреп­лению Приамурья за Россией. В 1850—1851 гг. на Амуре были построены Петровское зимовье и Николаевский пост. В 1853 году основан Муравьевский пост на Сахалине. После таких удачных действий, совершенных по инициативе Н. Н. Муравьева, ему в 1854 году было предоставлено право непосредственных сношений с Китаем. В 1854—1855 гг. были совершены две военные экспеди­ции на Амур, называвшиеся сплавами. Во время этих сплавов на Амур прибывали русские переселенцы и войска, доставлялся про­виант, оружие и военные припасы. В Приамурье стали возникать русские поселения, и край постепенно закреплялся за Россией. На­конец, Муравьев приступил к дипломатическим переговорам с ки­тайским правительством. В 1858 г. был заключен с Китаем Айгунский трактат, определивший границу между двумя государствами по Амуру. Затем на основании Пекинского договора 1860 г. за Россией были окончательно закреплены левый берег Амура, При­морье и остров Сахалин. В 1860 г. был основан Владивосток, вы­росший в дальнейшем в крупный портовый город.

Присоединение Приамурского и Приморского краев к России имело большое значение. Оно обеспечило за Россией выход к Вели­кому океану на юго-востоке, способствовало развитию внутренней и внешней торговли, открыло для земледельческой и промысловой колонизации новый край, щедро наделенный дарами природы. Здесь упорным трудом наших переселенцев были созданы Влади­восток, Хабаровск, Николаевск-на-Амуре и другие города, много­численные села, деревни и заимки.

Амурские дела способствовали оживлению иркутской жизни. В Иркутске составлялись проекты, издавались распоряжения, свя­занные с присоединением и освоением Приамурья, снаряжались экспедиции, комплектовались воинские части и партии переселен­цев, заготовлялись продовольствие и товары для сплавов по Амуру. Амурский вопрос оживленно обсуждался в печати и обществе. Колонизация Приамурья способствовала увеличению торговых оборотов Иркутска. До 80-х годов XIX в. он являлся главным ад­министративным и торговым центром для Амурской и Приморской областей, вошедших в 1883 году в состав Приамурского генерал*; губернаторства. В дальнейшем с развитием торговли с Приамурь­ем морским путем, а затем с проведением Сибирской железной до­роги торговые связи Иркутска и этого края уменьшились, но не прекратились. Они продолжаются и в XX веке.

Во второй половине XIX в. усиливалась политическая ссылка в Сибирь, отражавшая развитие революционного движения в Рос­сии. В этот период в Сибирь были сосланы участники крестьян­ских волнений и рабочего движения, подъем которого усилился с 70-х—80-х годов XIX в., русские революционные демократы шести­десятых годов, польские повстанцы 1863 г. и народники 70-х—80-х годов. С 90-х годов XIX в. в сибирскую ссылку прибывают деяте­ли нового революционного поколения — пролетарские революцио­неры-марксисты.

В 60-х годах в Восточную Сибирь были сосланы революцион­ные демократы М. И. Михайлов, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Серно-Соловьевич.

Талантливый писатель, публицист, видный революционный дея­тель М. И. Михайлов (1829—1865) сослан на Нерчинскую каторгу в 1861 г. за распространение написанной совместно с Н. В. Шелгуновым прокламации «Молодому поколению». Сначала он отбывал каторгу на Казаковском прииске, затем на Кадаинском руднике. В ссылке М. И. Михайлов продолжал писать революционные сти­хи. Тяжкие условия жизни на каторге подорвали его здоровье. Он скончался в Кадаинской тюрьме 3 августа 1865 г.

Стихотворения Михайлова, призывавшие к борьбе против про­извола, получили широкое распространение. Одно из них стало популярной революционной песней:

Смело, друзья,

Не теряйте бодрость

В неравном бою,

Родину-мать защищайте,

Честь и свободу свою...

Имя великого русского писателя, литературного критика, уче­ного, экономиста и философа, революционера-демократа Н. Г. Чер­нышевского было известно передовым людям Восточной Сибири еще до прибытия его в ссылку. Боевой орган революционных демо­кратов «Современник» выписывался в 60-х годах XIX в. в Ир­кутске в количестве 41 экз., Киренске — 1 экз., Нижнеудинске — 3 экз., Кяхте—15 экз., Троицкосавске — 2 экз., Верхнеудинске— 4 экз., Нерчинске —4 экз., Петровском заводе—1 экз., Селенгин-ске — 3 экз., Чите — 7 экз. — всего 81 экземпляр. Редакция «Со­временника» отметила Иркутск в числе городов России, в которых проявлялся живой интерес к этому журналу, занявшему видное место в истории общественной мысли и литературы.

Н. Г. Чернышевский был сослан в 1864 г. В Иркутск он при­был 2 июня этого же года и прожил здесь всего неделю. Затем его отправили на каторжные работы в Усольский солеваренный завод. Здесь он пробыл до 23 июля и был сразу после возвращения в Иркутск переведен на Нерчинскую каторгу. После двух лет пребы­вания в Кадаинской тюрьме Чернышевского перевели в Александ­ровский завод, расположенный в 30 верстах от Кадаи.

Каторга не сломила Н. Г. Чернышевского. Он пользовался большим авторитетом и уважением среди политических ссыльных— польских повстанцев и каракозовцев, вел среди них революционно-демократическую пропаганду, продолжал даже в тяжелых тюрем­ных условиях свою литературную деятельность: писал повести, ро­маны, пьесы, которые ставились самими ссыльными. В ссылке Н. Г. Чернышевский закончил роман «Пролог пролога», «Дневник Левицкого» и другие произведения.

В июне 1866 г. в Иркутск приехала жена Н. Г. Чернышевского Ольга Сократовна с сыном Михаилом. Она обратилась к иркут­скому губернатору Шелашникову с прошением о разрешении сви­дания с мужем. Такое разрешение было получено лишь через ме­сяц. 12 августа О. С. Чернышевская в сопровождении жандарма выехала в Александровский завод, а затем прибыла в Кадаю. Здесь и произошло долгожданное свидание. Через три дня О. С. Чернышевская была вынуждена уехать из Кадаи.

В 1866 г. надзор за Н. Г. Чернышевским в связи с происходив­шим тогда восстанием политических ссыльных на Кругобайкальском тракте усилился. Из Кадаи его перевели в тюремное помещение Александровского завода.

О. С. Чернышевская собиралась еще раз выехать на свидание с мужем, но не получила разрешения в связи с тем, что генерал-губернатор Восточной Сибири Корсаков донес шефу жандармов о намерении польской эмиграции освободить Чернышевского.

Намерение освободить Н. Г. Чернышевского не раз возникало в русских революционных кругах.

В январе 1871 г. в Иркутск приехал видный революционный деятель, член Генерального Совета 1-го Интернационала, один из переводчиков на русский язык первого тома «Капитала» К. Маркса Г. А. Лопатин. Он прибыл из-за границы с целью освобождения Н. Г. Чернышевского из ссылки. Приехав в Иркутск под именем Николая Любавина, Лопатин намеревался отправиться для осуще­ствления своей цели в Забайкалье. Эта поездка не удалась, так как 1 февраля 1871 г. он был узнан, арестован и заключен в иркут­скую тюрьму. 3 июня он совершил первый побег, но был задержан. Второй же побег Г. А. Лопатина оказался удачным.

В августе 1870 г. срок тюремного заключения Н. Г, Чернышев­ского истекал и он должен был выйти на поселение. Однако, боясь общественно-политического влияния революционера-демократа, цар­ское правительство отправило его на дальний север — в Вилюйский острог.

Во время пребывания Н. Г. Чернышевского в Вилюйске была совершена последняя попытка его освобождения. В Вилюйск при­был революционер-народник И. Н. Мышкин. При содействии одного из канцелярских писцов ему удалось раздобыть казенную бумагу со штампом и печатью, а также мундир жандарма. Под ви­дом жандармского офицера Мышкин отправился в Вилюйск, где предъявил местному начальству предписание о выдаче ему Черны­шевского для отправки в Иркутск. Действия Мышкина вызвали подозрения, и он был арестован. Лишь в 1883 г. Н. Г. Чернышев­скому разрешили вернуться из ссылки.

В 1865 г. царское правительство сослало в Сибирь близкого друга, единомышленника и соратника Н. Г. Чернышевского Н. А. Серно-Соловьевича. Место ссылки назначал генерал-губер­натор Восточной Сибири, и поэтому Серно-Соловьевич был от­правлен по этапу в Иркутск. Еще во время пребывания в пересыль­ных тюрьмах в Петербурге и Москве, затем по пути в Иркутск Н. А. Серно-Соловьевич с некоторыми польскими деятелями 1863 г. замышлял поднять восстание ссыльных в Сибири, надеясь на присоединение к ним народа, и активно участвовал в разработке плана восстания. .В написанном им воззвании «Во имя правды и воли и ради вечного благополучия всех и каждого» содержался призыв к революционному восстанию против царизма. Воззвание призывало народ, солдат и политических ссыльных, сосланных за участие в польском восстании 1863 г., к дружной совместной борь­бе за установление справедливого общественного строя и заканчи­валось: «Народ, встань честно, смело и дружно за правду и волю».

Во время следования по этапу Н. А. Серно-Соловьевич и его товарищи разговаривали с местными жителями, заводили знаком­ства, привлекали нужных людей, собирали средства. Была состав­лена особая инструкция для осуществления плана восстания и его военно-технической подготовки. Военным руководителем замышляе­мого восстания считался политический ссыльный Павел Левандовский.

Предполагалось, что восстание начнется в феврале или марте 1866 г. Сигналом к нему должно было стать выступление на Тро­ицком заводе в Енисейской губернии, в 193 километрах от г. Канска.

План восстания Осуществить не удалось. По доносу провокато­ра эта группа была раскрыта правительством. Ряд активных участ­ников подготовки восстания был арестован. Главный вдохновитель этого замысла Н. А. Серно-Соловьевич, прибывший в Иркутск в конце 1865 г., умер здесь 14 февраля 1866 г. В последнем письме из Иркутска, написанном в ноябре 1865 г., он выражал надежду на освобождение народа от угнетения:

Я не создан невольником петь.

Я тогда воспою этот край,

Когда воля посеет в нем рай

И проснувшийся разум сотрет

Человека осиливший гнет.

Первоначальный замысел восстания осуществить не удалось, но несколько позже, 25 июня 1866 г., ссыльным все же удалось под­нять восстание на Кругобайкальском тракте. Ссыльные, работавшие недалеко от Култука, напали на конвойных, обезоружили их, за­хватили казенных лошадей и двинулись по тракту к почтовой стан­ции Посольской. К ним присоединялись другие политические ссыльные. Арестовав конвойных офицеров, обезоружив весь кон­вой, повстанцы составили отряд под названием «Сибирский легион вольных поляков». 28 июня 1866 г. между повстанцами и прибыв­шими на тракт царскими войсками произошел бой. Плохо воору­женные повстанцы потерпели поражение. Одни из них были за­хвачены, другие ушли в тайгу. Три недели блуждали они по не­знакомым местам. Выйдя затем в долину реки Темника, повстанцы были окружены и взяты правительственным отрядом, состоявшим из пехоты и казаков.

По приговору Иркутского военно-полевого суда четыре руково­дителя восстания — Н. Целинский, Г. Шарамович, Я. Рейнер, В. Котковский — были расстреляны. Остальным увеличили срок каторги.

Кругобайкальское восстание 1866 г. потерпело поражение, но оно не прошло бесследно. События, происходившие на Кругобай­кальском тракте, получили широкую известность как в России, так и за границей. На открытом заседании военного суда над повстан­цами присутствовал известный географ П. А. Кропоткин, служив­ший тогда в Главном управлении Восточной Сибири. Он записывал речи и составил подробный отчет, дающий представление о Круго­байкальском восстании и выступлениях повстанцев на суде. Этот отчет был целиком опубликован в петербургской газете «Биржевые ведомости». Другой отчет, составленный сибирским литератором В. И. Вагиным, помещен в «Петербургских ведомостях». Наконец, вопрос о восстании освещался в печати польских политических эмигрантов за границей. Кругобайкальское восстание послужило поводом к усилению революционной пропаганды против царизма. Казнь четырех повстанцев, жестокость двух офицеров по отноше­нию к политическим каторжанам, вскрывшаяся на суде, вызвали общее негодование. Под давлением общественного возбуждения правительство было вынуждено принять некоторые меры по смяг­чению участи политических ссыльных. По свидетельству П. А. Кро­поткина, вскоре после восстания 1866 г. «положение всех ссыльных поляков заметно улучшилось. И этим они обязаны были бунту,— тем, которые взялись за оружие, и тем пяти мужественным людям, которые были расстреляны в Иркутске».

В 60 -х годах XIX в. было отправлено в Сибирь на каторгу и поселение до 18600 участников восстания 1863 г. в Польше, Литве и Белоруссии. Одних из них сразу, других после отбытия каторж­ных работ отправляли на поселение в разные места Сибири, пре­имущественно Восточной. Часть политических ссыльных поселилась в Иркутске. Среди повстанцев были работники науки, врачи, педагоги, писатели, художники, му­зыканты, искусные ремесленни­ки, рабочие и земледельцы. Они сыграли крупную роль в куль­турном развитии Иркутска и всей Сибири. Известны талант­ливые исследователи, изучавшие Восточную Сибирь: зоологи Б. И. Дыбовский, В. Годлев­ский, геологи — И. Д. Черский и А. Л. Чекановский, археолог Н. И. Витковский, художни­ки— Станислав Вронский, Зеньковский и другие. Рабочие и ре­месленники из Варшавы и дру­гих городов Польши обучали сибиряков различным ремеслам. Политические ссыльные препо­давали иркутянам общеобразо­вательные предметы, учили ино­странным языкам, музыке, ока­зывали врачебную помощь. Ссыльные сближались с сибиряками, многие породнились с ними, женившись на сибирячках. Среди сибирских старожилов, в том числе иркутян, есть семейства, носящие польские фамилии, — это потомки ссыльных и переселенцев из Польши. В 1883 г. участни­кам польского восстания 1863 года было разрешено возвратиться из Сибири. Одни из них вернулись в Польшу, другие остались в Сибири до конца своих дней, их потомки стали сибирскими старо­жилами.

Читать дальше

Категория: Очерки истории Иркутска | Добавил: anisim (24.08.2010)
Просмотров: 4835 | Рейтинг: 5.0/9 |
Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
<Сайт управляется системой uCoz/>