Погребенный в сугробах
В три часа утра 13 августа 1843 года «Тундра»
причалила к скалистому острову. Его омывали уже воды Ледовитого океана. На
острове обнаружили развалины избушки, сложенной из плавника. Еще один след
Великой Северной экспедиции?
Шумел прибой. Море было чистым: сильные ветры отогнали
льды на север. Очень далеко над тундрой чуть синели горы. Это могли быть отроги
хребта, который кочевники называли Бырранга.
Низко ползли сизые тучи. Казалось бы, уж теперь-то
надо немедля поворачивать назад. Но странно устроен человек: неведомое властно
влечет его. Вон мыс, что за ним? И как раз дует попутный ветер…
Они пошли было под парусом вдоль морского побережья,
но внезапный шквал отбросил «Тундру» назад, к устью Таймыры.
Вечером держали совет у костра. В сущности, выбора не
было. Ждать попутного ветра для еще одной попытки? Но при здешней капризности
погоды… В общем, остается одна дорога.
Эх, если бы весной они догадались обтянуть остов лодки
шкурами! Было бы и вместительнее и легче. А в общем, каким бы судном ни
пользовался путешественник, в полярных странах ему не обойтись без собак.
Челюскин доказал это.
— Он, бесспорно, самый смелый и настойчивый из
наших моряков, действовавших в этих краях, — заметил Миддендорф. —
Потому-то на своих картах я назвал и буду впредь называть мыс, которого достиг
Челюскин, его именем. А весь этот полуостров Таймырской земли окрестил бы
коротко: Таймыр.
Тепло костра манило ко сну. Тит Лаптуков, более чем
когда-либо напоминавший гнома, мешал ложкой в котле.
— Ну что же, завтра к дому, — закончил
разговор начальник экспедиции. — Только где он, наш дом?
То под парусом, то на бечеве «Тундра» медленно уходила
от зимы. Нижняя Таймыра обмелела. В тине у берегов вязли ноги. Пороги стали
злее, опаснее, изменчивость воздушных течений изводила людей. Однажды внезапным
сильным током воздуха из ущелья «Тундру» бросило на утес; сломался руль.
С неба уже сыпалась снежная крупа. Лодка, обледенев и
покрывшись сосульками, отяжелела, текла по всем швам. И как они ни спешили, но,
достигнув Таймырского озера, устроили дневку, чтобы законопатить щели мхом.
Был серый ветреный день, когда «Тундра», прыгая с
волны на волну так, что трещало днище, понеслась через озеро к югу. Внезапно
лодка сильно черпнула бортом. Она пошла бы ко дну, если бы Ваганов мгновенно не
повернул ее к узкой косе.
Пока люди выбрасывали скарб из полузатонувшей
«Тундры», их мокрая одежда смерзлась. Миддендорф снова и снова лез в воду,
пытаясь найти утопленные при аварии записи и антропологические материалы,
относящиеся к различным племенам Таймыра! Тщетно! Волны бесследно поглотили то,
что Миддендорф-этнограф считал своим главным сокровищем.
Ночь люди простучали зубами на открытой косе. Утром с
трудом переплыли к мысу, за которым открывалась самая широкая часть бушующего
озера. Снова едва не потопили лодку и вернулись под укрытие мыса.
Непогода держала их там еще три дня. В мешках остались
лишь крошки от сухарей. Закидывали сеть, но улова не было. Может, удастся
подстрелить какую-нибудь птицу? Взяв ружье, начальник экспедиции поднялся на
холм. Озеро пересекала серебряная полоса. Он поспешил назад:
— Льды! И ветер гонит их сюда!
Лед мог отрезать дорогу на юг. Лодка, подгоняемая
частыми ударами весел, зарывалась в волнах. Гребцы сменяли друг друга, работали
до полного изнеможения, но сильный встречный ветер не пускал «Тундру» к уже
недалекому устью Верхней Таймыры.
28 августа внезапно наступило полное безветрие.
Льдины, вынесенные в озеро рекой, быстро смерзались. Люди метались, ища чистую
воду, дробили льдины веслами, крошили топорами. И уже совсем рядом был вход в
Верхнюю Таймыру, когда снова усилившийся ветер сплотил лед.
Челнок был раздавлен и затонул. «Тундра» разошлась в
пазах, и светлые фонтанчики воды хлынули в нее…
Снежная тундра. Пять человек. Четверо еще держатся на
ногах. Пятый лежит неподвижно. Пурга несется от берегов океана, напоминая о
«белой смерти», которая ждет заблудившихся в тундре.
Из официальных материалов Академии наук:
«Миддендорф, изнуренный крайними усилиями последних
дней и постигнутый жестокой болезнью, не чувствовал себя уже более в силах
следовать за своими товарищами. Поделившись с ними остатками сухого бульона,
который он хранил на всякий случай, он должен был к величайшему сожалению убить
верную охотничью собаку… Мясо было разделено на пять долей, и, снабдив четырех
своих спутников этой провизией, г. Миддендорф приказал им отыскать в пустыне
самоедов и привести их, будет возможно, к нему на помощь».
Ваганов отказывался оставлять больного. Миддендорф
напомнил: как унтер-офицер, военный топограф, он должен знать, что такое приказ
начальника. Так вот, приказ: немедленно уходить. Врач не смеет слабодушно
обманывать себя. Болезнь может продлиться неделю, даже две. Лучше погибнуть
одному, чем всем.
|