Он поздравил старшего подрывника, рослого Василия
Корбана, и взрывника Анну Пелипенко. Стройная, изящная даже в ватнике и мужских
сапогах, она держала букетик оранжевых Жарков. И когда успела собрать, ведь
взрыв только что ухнул?
— Между прочим, мать пятерых детей. Муж тоже
взрывник, — заметил Зарапетян.
Затем начальник рудника ввел меня в курс дела.
— Значит, так. Мы не роем штольни и шахты. Мы —
рудник открытых работ. Под открытым небом. Никто не верил, что здесь такое
вообще возможно. Вы видели — возможно. Идея Завенягина. Многие были против.
Завенягин убедил Москву.
У Зарапетяна темперамент южанина. Говорил напористо,
увлеченно, рубя воздух рукой. Разве у него работают взрывники? Орлы, вот кто
под его началом. Пробурите-ка в вечной мерзлоте, в камне дырки, заложите в них
взрывчатку. Сколько дырок? Больше сотни. И еще минные колодцы. В общем, земля
нашпигована динамитом. Надо подпалить бикфордов шнур с расчетом, чтобы рвануло
все разом. И чтобы грунт не разбросало вокруг, а уложило бы вот так, как
сегодня, ровнехонько, кучно.
…Незадолго до нового, 1988 года я позвонил по
телефону, разысканному в старой записной книжке. Мне ответил знакомый
глуховатый голос с заметным акцентом уроженца Кавказа. Конечно, надо
встретиться, о чем речь!
Зараб Петросович Зарапетян работает заместителем
директора одного из научно-исследовательских институтов Академии наук СССР.
После Норильска занимал значительные посты на разных стройках, в том числе и
связанных с новыми видами энергетики, строил горный комбинат в пустыне
Кызылкум, но всегда с великой охотой вспоминает обжигающие морозы 69-й
параллели.
Он помнит все и всех. Не только рудник, своих
взрывников, не только железную дорогу — приходилось поработать и там, но и
Дудинку, ее причалы. Помнит, как в октябре 1939 года не успели разгрузить
речные баржи, и прилетевший в Дудинку начальник пароходства…
— Назаров? Иван Михайлович?
— Он, он самый! Вот был мужик! Уведу, говорит, в
Красноярск баржи неразгруженными, так и знайте. Если они тут замерзнут, мне
голову снимут. Скажут: вредительство. Мы с Авраамием Павловичем давай его
уговаривать, убеждать. И ведь рискнул. Дал нам неделю на разгрузку. Сам выводил
потом задерживающийся караван уже в начале ледохода.
Перебираем в памяти имена. Бог мой, будто вчера
впервые услышал я этот глуховатый голос, возглас перед взрывом: «Эй, давайте
сюда!»
Сознаюсь честно — почти не знакомый с цветной
металлургией, я никак не мог связать воедино цепочку от руды до готового
никеля. Впрочем, это и не было главной моей задачей.
После рудника попал на ММЗ, Малый металлургический
завод. Издали он казался основательным каменным зданием. А стены были
бревенчатыми, обмазанными толстым слоем гипса. В этой деревяшке находилась
шахтная печь — ватержакет, которая дала первый норильский никель.
ММЗ действовал, а БМЗ, Большой металлургический завод,
вводил в строй цех за цехом. Побывал на МОФ, Малой обогатительной фабрике, сооруженной
также в деревянном исполнении, со множеством внутренних переходов и лестниц,
потом на стройке каменной БОФ, Большой обогатительной фабрики, которая в сто
десять раз превзойдет производительностью Малую.
Но не две, а три, может быть, даже четыре буквы,
отмечали этапы скоростного развития комбината. Буквам «М» и «Б» часто
предшествовала «О» — опытно-металлургический цех, опытный карьер, опытная
станция снего-борьбы, опытная обогатительная фабрика.
Четвертой, самой начальной, была буква «В», означающая
разные времянки. Среди них оказалась даже железная дорога, уложенная прямо на
зимний уплотненный наст и действовавшая, пока он не подтаял.
Начальником стройки Большой обогатительной фабрики был
Иван Перфилов. Он попал в Дудинку весной, вскоре после того, как шпалы времянки
начали оседать и движение прекратили. Что делать? Вместе с другими строителями
пошел в Норильск пешком.
Ивана Перфилова избрали секретарем первой
комсомольской организации «Норильскстроя».
В 1944 году ему исполнилось 32 года. Он обладал
врожденной способностью располагать к себе людей. Держался просто, ничего
начальственного в тоне, в манерах. А ведь он уже был награжден за строительство
теплоцентрали орденом Ленина — в те годы такой награды удостаивались очень
немногие — и теперь успешно строил БОФ.
|