Признано, что многое в горнодобывающем хозяйстве и
металлургии Норильска — на уровне мировых стандартов. За последние пятнадцать
лет комбинат удвоил выпуск продукции, почти на столько же выросла производительность
труда. Быть может, это и есть нынешняя экзотика Таймыра в цифровом выражении.
В военные годы меня поразила поднятая над Норильском
высоченная труба из местных кирпичей. Таких выпущено уже около двух миллиардов
штук. Во что обошлась бы доставка издалека? Узкоколейка до Валька превратилась
в пятьсот километров железнодорожных путей города и комбината, а небольшие
паровозы, доставленные в 1936 году через Пясину, давно заменены мощными
электровозами.
Уголь, пласт которого заинтересовал еще Миддендорфа и
который разрабатывали шахты Кайеркана, уступил место газу — своему,
таймырскому, идущему по трубам от трех месторождений: Мессояхского,
Северо-Соленинского, Южно-Соленинского. Теперь среди подразделений комбината
есть «Каскад таймырских гидростанций». Усть-Хан-тайская ГЭС шлет энергию
Норильску, Игарке и стройке Курейской ГЭС. Мы мало знаем об этих станциях на
заполярных реках. Может, незначительны? Не скажите! Плотина на Хантайке — выше
60 метров, на Курейке— около 90.
Большой Норильск станет ядром, опорой, а в чем-то и
моделью будущего Северо-Енисейского территориальнопроизводственного комплекса.
Заметьте: даже авторам научно-фантастических романов
гигантские пространства Севера никогда не рисовались освоенными сплошь.
Реальность наших дней — отдельные крупные промышленные очаги возле уникальных
по запасам и полезности месторождений. Так возник Норильск.
Однако времена меняются. Север оценивается не только
как источник ресурсов. Это и территориальный резерв для будущих поколений.
Отсюда — стремление к его всестороннему развитию при непременном бережном отношении
к природной среде.
По мнению крупного экономиста, знатока Сибири,
академика Абела Гезевича Аганбегяна прогресс в Арктике будет связан с переходом
от очагового освоения «к созданию целой цепочки ТПК, объединенных крупной
региональной программой по развитию производительных сил арктической зоны страны».
Но ведь это потребует колоссальных затрат? Несомненно.
Однако многие старые месторождения в давно обжитых районах истощаются, добыча
дорожает там год от года. Так происходит в большинстве стран мира.
Чаши весов качнулись. Север набирает очки. Уголь,
добываемый открытым способом прямо с промерзшей поверхности Таймыра, способен
конкурировать с донецким, извлекаемым с больших глубин из тощих пластов.
Конечно, как говорит пословица, за морем телушка — полушка, да рубль перевоз.
Дело, однако, идет к тому, что телушка все дорожает, а перевоз, в том числе
морской, постепенно будет дешеветь.
Итак, цепочка ТПК. Ее звенья уже существуют.
Мурманский, Тимано-Печорский, Западно-Сибирский, Братско-Усть-Илимский,
Южно-Якутский комплексы… Но это в основном Ближний Север. Лишь кое-где
окраинные владения северных ТПК находятся по ту сторону Полярного круга.
Правда, Мурманский почти целиком в Заполярье, но Кольский полуостров испытывает
смягчающее влияние теплых течений Атлантики.
Северо-Енисейский ТПК — это территория, простирающаяся
с юга на север от Туруханска до мыса Челюскин, от Мессояхского газового
месторождения на западе до Хатангского залива на востоке. Почти миллион
квадратных километров. И каких богатых! Руды цветных металлов — никеля,
кобальта, меди. Колоссальные угольные бассейны, почти нетронутые.
Маймеча-Котуйское месторождение апатитов, союз которых с норильской серой
позволяет создать крупное производство фосфатных удобрений. Месторождение
углеводородного сырья Енисей — Хатангского прогиба. Железные руды, нефелины,
строительные материалы. Энергия рек. В будущем ее разумное использование сможет
поправить растущие потребности региона.
Создание Северо-Енисейского ТПК в зоне богатейшей
геологической провинции страны — дело исключительно трудное, длительное,
поэтапное, захватывающее первые десятилетия XXI века. Успех зависит и от
развития транспорта, от энергичного продолжения строительства железных дорог,
от увеличения грузоподъемности воздушного арктического флота.
И тут неожиданно подтверждается, что новое — это
подчас забытое старое.
Когда Амундсен и Нобиле готовили дирижабль «Норвегия»
в арктический полет, на их глазах американец Бэрд поднял в воздух аэроплан
«Жозефина Форд», взял курс со Шпицбергена на север и через тринадцать часов
вернулся обратно, успев побывать над полюсом.
Позднее самолетостроение так далеко шагнуло вперед,
что дирижабли стали казаться чем-то безнадежно устаревшим. Уступили же кареты
место автомобилю…
Но вот специалисты предложили заново обсудить старую
проблему. Появились легкие синтетические материалы для жестких оболочек
дирижабля, открылась возможность обойтись без взрывоопасных газов.
Каково положение сегодня? Дирижабли строят и
испытывают во многих странах. Их важнейшее преимущество— большая
грузоподъемность, пока недоступная самым крупным вертолетам. И относительная
дешевизна перевозок в отдаленные, труднодоступные места. А это исключительно
важно для современной стратегии освоения Арктики, требующей доставки
крупногабаритных конструкций.
Разработано несколько типов дирижаблей. Они не напоминают
прежние «сигары» и скорее будут похожи на «летающие тарелки» — диски большого
диаметра. Исследуется идея создания аэростатических поездов, когда дирижабль
буксирует безмоторные баллоны. Создан проект гибрида вертолета и дирижабля.
Все это пока лишь экспериментальные разработки. Но вот
обнадеживающий заголовок беседы с крупным специалистом в области авиации и
самолетостроения, Героем Социалистического Труда Сергеем Михайловичем Егером:
«Пора взлетать дирижаблю».
Северо-Енисейский ТПК будет самым крупным комплексно
развиваемым районом Крайнего Севера планеты. Не исключено, что дирижабли придут
здесь на помощь самолетам и вертолетам. Но все же без наземных дорог гигант не
сможет развернуться в полную силу. Подключение Таймыра к железнодорожной сети
страны вполне осуществимо: с запада рельсы тянутся все ближе к Енисею.
|