Шелиховские предприятия со временем
развились в масштабнейшую акционерную компанию с капиталом в несколько
миллионов рублей. Уже в XVIII веке при жизни Григория Ивановича деятельность
его компании и компаний других купцов шла вразрез с общим хозяйственным
укладом страны. В крепостнической России
набирали силу капиталистические по
своей сути предприятия. Независимо от того, какие цели преследовали
организаторы и участники тихоокеанских промыслов, компанейские мероприятия
неминуемо, хотя и не напрямую, способствовали разрушению отжившего феодального
строя Российской империи. И не вызывает особого удивления то, что через
тридцать лет после смерти Григория Ивановича с Российско-Американской компанией
оказываются связанными и люди декабристского окружения, и сами декабристы —
Сомов, Романов, Беляев, Штейнгейль, Завалишин. Именно в доме № 72 на
набережной Мойки у Синего моста, где помещалась контора компании, в квартире
К. Рылеева, занимавшего должность правителя компанейской канцелярии, собирались
члены Северного общества.
Русская Америка занимала
определенное место в планах декабристов. Так, в Калифорнии, в компанейском опорном
пункте — форте Росс, предполагалось поселить выкупленных из крепостной неволи
крестьян; отсюда, с
западного
американского побережья, в Россию должно было начаться распространение
передовых взглядов. Эта идея не такая уж фантастическая, как может показаться. В
60-е годы прошлого столетия именно Русская Америка станет одним из каналов
поступления в царскую Россию антисамодержавных изданий Герцена.
Но — еще раз повторим — это уже
другая история.
Слово оппоненту. Понятно, что эта глава получилась
совсем короткой: в Ваши задачи не входило рассказывать о Русской Америке в XIX
столетии. Но если о
русских владениях
в Новом Свете известно многое, то о шелиховских наследниках, о сотрудниках Григория Ивановича
— почти ничего...
P. S. Сошлемся
на упоминавшегося уже советского историка Александра Ивановича Алексеева. В
1975 году он опубликовал книгу «Судьба Русской Америки» — в ней есть и о том, как
развивались русские поселения, заложенные Шелиховым, и о том, как и почему
царское правительство продало Аляску и Алеуты в 1867 году Соединенным Штатам.
Итак, о Русской Америке вообще —
говорить не будем. Скажем о судьбе шелиховского клана — его родных, его
сотрудниках.
Благоволение императора Павла I,
казалось бы, неминуемо вело к тому, чтоб Шелиховы повторили бурный взлет
демидовской фамилии: из мелких торговцев — в светлейшие князья. Возведение в
дворянское достоинство, затем, при взятии новообразованной Российско-Американской
компании под императорское покровительство — указ о том, чтобы один из
директоров в обязательном порядке являлся представителем семьи. Шелиховых —
«из уважения, что [Григорий Иванович] ...был из первоначальных заводителей сей
торговли». Стать «вторыми Демидовыми» наследникам его однако не удалось.
Не удалось, следовательно, добиться
такого статуса, чтобы иметь решающее слово при определении судьбы шелиховского
наследия — Русской Америки.
Дело не в том, что порой
безоговорочной поддержки со стороны императора семья не имела (некоторое время
против Шелиховых успешно интриговал при дворе конкурент — купец Киселев), и не
в том, что сравнительно быстро на российском престоле оказался сын Павла —
Александр I.
Думается, серьезнейшим препятствием
для возвышения Шелиховых и превращения их в реальную экономическую силу,
которая сыграла бы свою роль в развитии страны и в эпоху капитализма, стало
распыление средств, отсутствие такого наследника по мужской линии, который
продолжил бы начатое Григорием Ивановичем.
Шелихова не стало, когда его сыну
было лишь четыре года. Женское воспитание не могло не сказаться на нем. И
проявилось оно в том, что наверняка вразрез с желанием матери и четырех сестер,
вопреки их увещеваниям (а они, несомненно, были) Василий Григорьевич выбирает
сугубо мужское, но не связанное с предпринимательством и торговлей дело.
Документы московских и ленинградских
архивов сохранили некоторые данные к биографии сына «Колумба росского».
В 1804 году просьбами родственников
воспитывавшийся «сообразно его состоянию единственный преемник отца своего»
был принят в службу, в Департамент министерства коммерции: «в память таковаго
знаменитого мужа и во ободрение сына шествовать достойно по стопам родителя
своего на пользу Отечества». Понятно, что говорить о службе 12—13-летнего
мальчика всерьез не приходится. И действительно, сразу же юнкеру Шелихову был
предоставлен отпуск — он был уволен на время «в дом для окончания наук». В том
же году он становится студентом Дерптского университета (сегодня — Тартус-ский
государственный университет).
Учеба мальчика, воспитывавшегося без
отца, учеба далеко от дома и семейного надзора, однако, не заладилась. В марте
1810 года В. Шелихов подает прошение об уходе из университета и обращается с
другим прошением к тогдашнему министру коммерции, Николаю Петровичу Румянцеву
(создателю знаменитого Румянцевского музея— нынешней библиотеки имени В. И.
Ленина): «...военная служба есть единственный предмет мой...!» — юноша
мечтает стать гусаром.
Неизвестно, каких хлопот стоило
устройство его дальнейшей судьбы. Нам доступны лишь три письма Василия
Григорьевича, из которых видно, что мечта его осуществилась, и которые рисуют
нам любопытнейший, хотя и лишь контурный портрет Шелихова-сына. Это письма
родственнику и опекуну — мужу сестры, директору Российско-Американской
компании М. М. Булдакову.
Первое — просьба заказать золотое
шитье и пуговицы для доломана, гусарского мундира. Второе, написанное три
недели спустя,— просьба уведомить командира части, где служит юноша, о том, что
М. Булдаков не возражает против женитьбы Василия Григорьевича: «...должен
объявить я Вам, что будучи в Петербурге не смел говорить, что влюблен и прошу
согласия на женитьбу с девицею Высоцкою, дочерью одного здешнего помещика...»
|