А. Ю. Ладейщиков, Е. Р. Ладейщикова

КАМЕННОЕ ЖИЛОЕ  ЗОДЧЕСТВО XIX —НАЧАЛА XX вв.

История частного каменного домостроения Иркутска начинается с середины XVIII в. Из летописи П. И. Пежемского и В. А. Кротова из­вестно, что «...в 1745 г. построен в Иркутске частным лицом первый каменный дом, Пола­гают, что этот дом построен иркутским купцом Михайлой Ивановичем Глазуновым».

Каменное гражданское строительство разви­валось крайне медленно. К концу XVIII в. в го­роде насчитывалось около полутора тысяч обы­вательских домов, из них каменных построек — всего около 20, включая городские службы и церкви. И на начало XIX в. единичные вкрапле­ния каменных жилых домов в ткань деревянной застройки были исключительны уже фактом свое­го существования.

Интереснейший памятник жилой каменной архитектуры этого периода — Сибиряковский дворец (Белый дом). Точная дата постройки и автор неизвестны. Наиболее вероятное время строительства 1799—1804 гг. Авторство традици­онно приписывают Дж. Кваренги либо его школе.

Первое описание дома дал известный путе­шественник А. Мартос, посетивший Иркутск в 1824 г. «...Между всеми зданиями в Иркутске Дом градского главы Сибирякова, на набережной Ангары построенный, занимает первое место, фа­сад оного величественен, и средний портик коринфского ордера очень пропорционален, при­чем нужно заметить, что купец Сибиряков стро­ил по чертежам, прожектированным в С.-Пе­тербурге».

Сохранилась опись, составленная губернским архитектором Кругликовым, согласно которой усадьба включала: главный каменный дом в три этажа, флигель каменный в один этаж, где на­ходились людские покои и кухни, деревянный корпус амбаров, деревянный корпус конюшен, коровник, завозни и сенник с галереей.

Крупный каменный особняк выстроен в сти­ле классицизма, в рамках которого были выра­ботаны законы композиции, основанные на тра­дициях античности и эпохи Возрождения. В пер­вую очередь это ясность и четкость замысла. Отсюда — логика соподчинения частей целому и друг другу, выверенность пропорций, симметрия, изящная строгость отделки.

Сибиряковский дворец — прекраснейшая ил­люстрация воплощения этих законов. Здесь ис­пользована характерная трехчастная композиция с центральным на выносе портиком и неболь­шими боковыми крыльями. Великолепный шестиколонный портик коринфского ордера, несущий широкий фронтон, является основным архитек­турным мотивом. Ему подчинено решение боко­вых крыльев, не имеющих вертикальных члене­ний. В основании портика, в уровне первого эта­жа устроен ризалит, который служит как бы пьедесталом для колонн; для второго этажа — это балкон, на который выходят окна и двери парадного зала. Главный вход находится в цент­ре ризалита. Таким образом, портик как наибо­лее богатая пластически насыщенная часть фа­сада выявляет важнейшие элементы дома: зал и главный вход.

Центральная часть дома, которую на главном фасаде выделяет портик, ясно прочитывается и в плане. Она отделена от боковых частей мощными капитальными стенами, а на заднем фаса­де подчеркнута выступающим в уровне всех трех этажей ризалитом. В этой части дома на первом этаже размещается просторный вестибюль с ар­кадой и лестница, ведущая на бельэтаж. В бель­этаже, как это было принято в барских домах, находились богато декорированные и хорошо ос­вещенные парадные помещения. Среди них раз­мерами и центральным местоположением (в пределах средней части, над вестибюлем) выде­ляется большой двухсветный парадный зал, ук­рашенный лепными карнизами и плафонами. На третий этаж ведет лестница, расположенная в дворовом ризалите. В боковых частях плана раз­мещались жилые комнаты и службы.

Классические каноны использованы и в плас­тике отделки стен. Нижний этаж, задуманный как цоколь, утяжелен рустом. Здесь доминирует масса стены, тогда как и она, и двери — лишь заполнение мощных арочных проемов. Главная тема — напряжение конструкций, несущих всю тяжесть постройки.

Третий этаж, наоборот, наиболее легкий — стена и небольшие оконные проемы не декорированы. Часть фасада в уровне второго этажа выглядит легче первого — здесь нет имитации крупной кладки и тяжелее третьего — оконные проемы украшены богатым пластическим обрам­лением. И если на третьем этаже окна и стена нейтральны, а на первом этаже преобладает те­ма стены, то на втором акцентируются окна, что решает и другую образную задачу — именно за окнами второго этажа находились наиболее зна­чимые помещения.

В духе классицизма выдержано все декора­тивное убранство. Рустовка стен первого этажа завершается межэтажной тягой. Развитый сложнопрофилированный карниз включает модульоны и сухарики. Гладкий фриз по осям оконных проемов (и колонн в портике) украшен лепными венками. Оконные проемы второго этажа венча­ются чередующимися прямыми и треугольными сандриками на кронштейнах окна в пределах портика имеют арочное завершение. Все леп­ные детали отличаются тонкой прорисовкой.

Строгая симметричность всего здания неожи­данно нарушается балконом на боковом южном фасаде. Объясняется это тем, что в отличие от противоположного, северного, этот фасад выхо­дил на парадный двор усадьбы и был виден с центральной улицы.

Решетки, ограждающие усадьбы и ворота вы­полнены позже по типовым чертежам 1811 г., составленным известными петербургскими архи­текторами В. Стасовым и Л. Руско. До 1850 г. ворота украшали фигуры львов.

Здание выделяется в застройке Иркутска своими бесспорными архитектурными достоин­ствами, высоким профессионализмом и чистотой стиля.

Нетрадиционность каменного строительства, естественно, требовала использования проектов профессиональных архитекторов. Так, в самом конце XVIII — начале XIX в. в Иркутске появ­ляется ряд каменных жилых зданий, построен­ных по проекту губернского архитектора Анто­на Ивановича Лосева,

В 1799 г. он строит двухэтажные каменные жилые дома купцов Киселева и Иванова; в 1800 г.— двухэтажный дом купца Дудоровского; в 1801 г.— дома купцов Лычагова и Медвеникова. Предположительно, сохранился дом Баснина (Свердлова, 35). Лосев активно использовал об­разцовые проекты, застройка по которым была обязательной в то время. Но, искусно варьируя немногочисленные, четко выработанные приемы, повторяя декоративные мотивы, Лосев достигает большой выразительности, что говорит о свобод­ном, творческом владении профессией.

С творчеством Лосева, при подтверждении да­тировки, можно связать и историю возникнове­ния особняка купца Солдатова.

Время строительства особняка купца Солда­това (ул. Гагарина, 56) можно отнести к концу XVIH в., так как на плане Иркутска 1792 г. от­мечена схожая по очертаниям каменная построй­ка. А на плане 1829 г. за литером «Г» здание обозначено как «дом купца П. Солдатова». Из­вестно, что в 1895—1902 гг. в нем проживал вы­дающийся русский геолог и географ В. А. Об­ручев.

Здание двухэтажное, с пониженным первым этажом. Со стороны двора примыкают более низ­кие постройки, частично заходящие на дворо­вые боковые фасады. Вход устроен на боковом южном фасаде.

В основе композиции главного фасада — вы­деленная лопатками центральная часть, укра­шенная трехчастными окнами и увенчанная па­рапетом. Первый этаж трактуется как цоколь: меньшая высота, горизонтальная расшивка сте­ны, массивные наличники с гладкими сандрика­ми небольших почти квадратных окон.

Зрительно увеличивает высоту второго этажа широкий межэтажный пояс, украшенный ниша­ми. Высокие оконные проемы венчаются прямы­ми профилированными карнизами на подвышении, а средняя часть центрального трехчастного окна имеет арочное завершение, очертание ко­торого повторяет и сандрик.

Немногосложная, но сочная и выразительная пластика фасада, умело найденные пропорции свидетельствуют о высоком профессионализме автора.

Несмотря на появление целого ряда камен­ных жилых зданий, обладающих высокой архи­тектурной ценностью, каменное домостроение в первой половине XIX в. не получило широкого, массового развития.

В 1823 г. в Иркутске было 1645 домов, из них частных каменных — 30; в 1836 г.— 1958 домов, из них каменных — 62 и т. д.

Такое пиететное положение каменного жи­лища сохранялось до последней третий XIX в. По­чему же каменные постройки — более надежные, огнестойкие и долговечные — не получали дли­тельное время достаточного распространения? Это прежде всего изобилие и дешевизна строи­тельного леса при дефиците и дороговизне кир­пича и кровельного железа (местная промышлен­ность не могла на первых порах обеспечить дос­таточное количество этого материала); более высокая комфортность и гигиеничность деревян­ных домов; нехватка местных строительных кад­ров, а также и такой немаловажный фактор, как традиции — ив образе жизни, и в технике строи­тельства.

Неудивительно поэтому, что и на первом этапе, и в последующее время каменное домо­строение активно использовало объемно-плани­ровочные решения, отработанные в дереве. Это закономерно при неизменности формы обживания, поскольку смена строительного материала сама по себе не означала еще возникновения новых композиционных приемов.

Естественно, что такая преемственность ха­рактерна для застройщиков среднего достатка. Свою роль здесь сыграло и использование образ­цовых проектов, регламентирующих лишь глав­ный фасад, а планировочное решение и матери­ал (!) отдавались на волю хозяина.

Вследствие эволюционного перехода от сель­ского к городскому образу жизни в деревянной архитектуре Иркутска сложились устойчивые объемно-планировочные приемы. Это — четкое функциональное деление жилой и хозяйственной зон с соответствующей ориентацией на улицу и двор; выделение сеней в самостоятельный объем и расположение его на границе функциональных зон на боковом дворовом фасаде; иногда нали­чие пониженного хозяйственного этажа — подклета и т. д.

Эта отработанная функциональная схема час­то переносится на небольшие каменные построй­ки. В качестве примеров каменных жилых до­мов, выстроенных в традициях деревянной архи­тектуры, можно назвать следующие: ул. Бай­кальская, 6; Бабушкина, 6; Польских Повстан­цев, 16; Декабрьских Событий, 9; Свердлова, 5; Карла Маркса, 3; Марата, 39; Горького, 19, 38 и т. д. Эти здания имеют различную датиров­ку — начала — конца XIX в.

Байкальская, 6. Этот небольшой одноэтажный каменный на хозяйственном полуподвале жилой дом был построен, вероятно, в первой половине XIX в., так как на плане Иркутска 1834 г. обоз­начена близкая по очертаниям каменная пост­ройка.

Поставленный большей стороной к улице, дом имеет два пристроя. К заднему фасаду примы­кает развитая жилая пристройка (более поздняя), а к боковому юго-восточному дворовому фасаду пристроены сени с крыльцом. Боковое располо­жение входа, изолированного от улицы, предоп­ределилось тем, что дом был усадебным, при­надлежал одному хозяину. Внутренняя структу­ра является результатом отношения помещений к улице и функциональным зонам усадьбы. Так, хозяйственные помещения различного назначе­ния находятся в дворовой части дома, а жилые выходят на главный фасад.

Если объемно-пространственная композиция выполнена под влиянием традиций деревянной архитектуры, то во внешнем убранстве исполь­зованы элементы, свойственные каменному строительству — рустованные лопатки, фланки­рующие главный фасад, подоконная тяга, луч­ковые сандрики на кронштейнах, венчающие небольшие оконные проемы и зрительно увеличивающие их размеры, ступенчатые ниши под окнами.

В настоящее время здание значительно пе­рестроено с полным изменением интерьеров.

К. Маркса, 3 — это более поздняя постройка. Ориентировочная датировка — вторая половина XIX в., вероятно 1870—1890-е гг. Однако и здесь сохраняются те же планировочные принципы, функциональное зонирование, отношение к ули­це и двору. Это здание интересно тем, что со­единяет в себе традиционные местные объемно-планировочные решения и приемы классицизма в декоративном оформлении фасадов.

Заметим, что богато декорировался, как пра­вило, главный фасад и выходящий на парадный двор боковой (видимый с улицы), к которому примыкали сени с крыльцом.

В данном случае фасады украшены высту­пающим широким фризом с триглифами и мето­пами. Наличники высоких оконных проемов за­вершаются развитыми сандриками с сухариками. Нижние со свесами части наличников объеди­нены профилированной тягой. Углы фланкиро­ваны рустованными лопатками. Все горизонталь­ные членения — различные тяги, карниз — выполнены из желтого тесаного камня, который, контрастируя с кирпичом, значительно оживля­ет фасады.

До революции дом принадлежал купцу Метелеву, сдававшему свои дома под учреждения и квартиры, С 1920 г. в здании располагается институт микробиологии и эпидемиологии.

Из каменных зданий, возведенных в тради­циях деревянной архитектуры, следует выделить особый тип — дом «переменной» этажности или разноэтажный дом. Рассмотренная выше объемно-планировочная схема в этом случае как бы получила дальнейшее развитие — в дворовой части дома  устраивается  дополнительный,  хозяйственный антресольный этаж.

Неоднозначность уличного и дворового фаса­дов, отражающая сложность внутренней струк­туры дома, вызвана множеством причин, в том числе и спецификой обживания городского прост­ранства. С одной стороны, развитие хозяйства, требующее расширения состава подсобных по­мещений, при ограниченности участка привело к повышению этажности дворовой части здания. С другой — ориентировочность на улицу парад­ных комнат с высокими потолками, а также сло­жившиеся представления о приличествующем го­роду облике дома нашли отражение в уличном фасаде, более крупномасштабном и респектабель­ном, чем дворовый.

Здесь можно привести следующие примеры: ул. Степана Разина, 26; Чкалова, 17; Дзержин­ского, 56; Пролетарская, 5 и т. д.

Степана Разина, 26. Это один из немногих сохранившихся каменных жилых домов допожарного (до 1879 г.) периода. В летописи Кротова записано, что в этом пожаре уцелели «...так­же дома Маслова, против почтовой конторы, спасенные хозяином заблаговременной сноской крыш...».

Дом «разноэтажный», так как в дворовой час­ти устроен дополнительный антресольный этаж, а часть дома, выходящая на улицу,— одноэтаж­ная, но с высоким эксплуатируемым чердаком, не имеющим оконных проемов. Вследствие этого увеличиваются размеры поля над окнами глав­ного фасада до карниза, что придает фасаду не­которую монументальность. Поле это украшает высокий фриз с чередующимися розетками и ширинками. Над фризом проходит поя- сухари­ков.

Антресольный этаж значительно меньше ос­новного по высоте. Небольшие его окна нахо­дятся на боковых и дворовом фасадах, а вход устроен с заднего фасада. Планировка традиционна — на главный фасад выходит высокий, хорошо освещенный зал, в дворовой части дома —-различные хозяйственные помещения, объем се­ней примыкает к боковому дворовому фасаду.

Но в данной постройке не только общая ком­позиционная схема выполнена под влиянием де­ревянной архитектуры, но и некоторые элемен­ты декоративного убранства, в частности, оформ­ление наличников.

Чкалова, 17. Время строительства — 80— 90-е гг. XIX в. Этот небольшой одноэтажный жи­лой дом также выстроен в традициях деревян­ной архитектуры — в дворовой части устроен жилой антресольный этаж с самостоятельным входом, сохранена характерная функциональная схема.

Примечательна пластика уличных фасадов (так как дом угловой, здесь два равноценных главных фасада), выполненная в формах каменной архитектуры: рустованные лопатки, членя­щие фасады по всей высоте, горизонтальные тя­ги, сандрики окон в виде лучковых фронтонов на кронштейнах. Важную роль в формировании композиции фасадов играет широкий фриз, про­ходящий в уровне антресоли и чердака. Верх­нюю часть фриза занимает пояс из фигурных балясин, нижняя заполнена широкими филенка­ми и нишками. В левой части бокового западно­го фасада фриз прорезают окна антресолей.

Примечательная деталь этого здания — обшир­ный подвал, перекрытый массивными кирпичны­ми Коробовыми сводами.

И еще один интересный пример домов этого типа — Дзержинского, 56. Выстроенное в конце XIX в. здание представляет собой одноэтажный каменный особняк с антресольным этажом в дво­ровой части и эксплуатируемым чердаком, выхо­дящим на главный фасад. К боковому дворово­му фасаду пристроены сени в двух уровнях. Вто­рой уровень пристроя — традиционная веранда с арочным остеклением — выполнен в дереве. Неординарно решенный главный фасад выделяет эту постройку из ряда подобных. Его венчают три декоративных лучковых фронтона, придаю­щие небольшому особняку представительный «дворцовый» характер. Лопатки делят фасад на пять равных прясел, в каждом из которых на­ходится в первом уровне по высокому оконному проему, увенчанному пышным барочным санд­риком, а во втором — три небольших окна с ароч­ным завершением, помещенные в разомкнутых частях фронтонов.

Сформировавшись в деревянной архитектуре, композиционные решения переносятся в камень зачастую с сохранением специфических для де­ревянных построек деталей. В доме (ул. Сверд­лова, 7) во втором уровне сеней устроена «остек­ленная галерея» — излюбленный прием иркутян. Имитируют сплошное арочное остекление близ­ко посаженные небольшие оконные проемы с лучковым верхом, объединенные массивными профилированными сандриками.

Рассмотренные выше объемно-планировочные схемы применялись на протяжении всего XIX столетия, хотя дальнейшее развитие города способствовало появлению новых типов жилых зданий.

60—70-е гг. отмечены в Иркутске высоким экономическим подъемом. Особую роль в этом сыграло развитие золотопромышленности. «Зо­лотым веком для иркутского купечества были 70-е гг. XIX в., когда добыча золота на Ленских приисках достигла наивысшего для второй поло­вины XIX в. подъема. Эти прииски находились тогда в руках иркутских купцов, получавших большие доходы...».

Однако процветание купечества не отрази­лось еще на облике Иркутска. В 1873 г. в Иркут­ске было всего 88 каменных домов.

Положение изменилось после пожара 1879 г. Этот самый страшный и опустошительный по­жар практически уничтожил центральную часть города. По данным летописи уничтожены были 75 кварталов с 105 каменными и 3418 деревян­ными постройками.

Но высокий экономический потенциал позво­лил Иркутску не только быстро восстановиться, но и обрести качественно иную застройку — в камне.

В определенной степени этому способствовал появившийся после бедствия законодательный акт, который из противопожарных соображений предписывал обстраивать главные улицы города каменными домами. Административный указ ока­зался действенным не только благодаря наличию экономической базы, но и ввиду социальной це­лесообразности. В том же послепожарном по­становлении предписывалось отводить первые этажи под торговые и другие общественные функции. В этом проявилась мудрая градострои­тельная логика — принадлежность центральной улицы и связанных с ней помещений городско­му обществу в целом, а не отдельным лицам или учреждениям, использующим их для своих «внутренних» потребностей.

Интенсивное освоение центра юрода могла осуществляться только плотной и высокоэтажной (по критериям того времени), а следовательно — только каменной застройкой. И если нижние этажи предназначались для общественных нужд, то верхние отводились под жилье, которое часто сдавалось внаем. Такие дома, а их называли до­ходными, оправдывали дорогостоящее каменное строительство своей рентабельностью, сравни­тельно быстрой окупаемостью. Отметим, что слой людей сугубо городского образа жизни (без ведения приусадебного хозяйства) значительно вырос. Все это приводило к более интенсивному насыщению центра общественными функциями, которые поддерживались плотным жильем, что стимулировало качественно новое развитие города.

Немалую роль в развитии каменного жилища играла престижность. Строительство в столь до­рогом материале мог позволить себе лишь весь­ма обеспеченный заказчик, и для купеческого города, каковым был Иркутск, каменный дом становится одним из атрибутов богатства, сви­детельством благосостояния. Кроме того, су­ществовала еще одна грань престижности. В кам­не в это время возводятся здания городского театра, вокзала, музея Географического обще­ства, Русско-Азиатского банка и другие, ассо­циирующиеся с ростом культуры и прогресса Дом, построенный в камне, стал символизиро­вать выход на новый социально-культурный уро­вень.

Итак, с развитием города и с появлением но­вых форм обживания добавляется и новый для Иркутска тип жилища — доходный дом.

На композиционные их решения повлияли не­которые специфические особенности: стремление включить большее число квартир с относительно равными условиями для жильцов, отсюда равно­мерный ритм одинаковых окон, равная высота этажей, протяженность фасадов. Кроме того, дворовое пространство, использовавшееся в особ­няках для хозяйственных нужд и отдыха одной семьи, став пои анонимном наборе жильцов ни­чьим, сохраняет ценность лишь как новое место строительства.

Крупные доходные дома отличаются прора­ботанностью фасадов, часто не меньшей, чем у общественных зданий,— обязывало положение: место в центре города, почти уникальность каж­дого и относительно высокий статус жильцов. В их архитектуре нет самодостаточности, камер­ности, «игры» объемов — того, чем характеризу­ются дома-особняки и небольшие доходные до­ма. Композиция фасадов принадлежит уже улице, акцентировка узловых фрагментов зависит не от внутренней структуры, а от градострои­тельной ситуации. Например, доходные дома по улице К. Маркса, 35, 37, 39.

Но более распространены в Иркутске были небольшие 2—4—6-квартирные, секционные жи­лые дома, доступные для рядового квартиросъем­щика. Эти дома интересны прежде всего тем, что сочетают в себе достоинства и особняка, и многоквартирного дома. Располагаясь в основном не на главных улицах, они композиционно под­чинялись общему пространственному строю ок­ружения, возводясь как отдельно стоящие объ­емы. И зачастую, если здание получало даль­нейшее развитие, появлялись жилые пристрой со стороны двора.

Характерные примеры: ул. Горького, 32; Лапина, 8; Чкалова, 15; Декабрьских Событий, 50 и многие другие.

Декабрьских Событий, 50 — небольшой двух­этажный, четырехквартирный доходный дом, поставленный вдоль улицы. Вход устроен с тор­ца. Функциональное деление аналогично не­большим особнякам с ориентацией жилых ком­нат на главный фасад. Планы этажей идентичны.

Характерная черта главного фасада — равно­мерный ритм одинаковых окон, который подчер­кивается и декором (тяга, повторяющая лучко­вые завершения оконных проемов, уступчатые свесы по осям простенков, а также пластичный выступ, обрамляющий окна второго этажа). К дворовому фасаду, перпендикулярно оси, примыкает развитый жилой пристрой с самос­тоятельными входами.

Потеря «своего» двора обусловила располо­жение входа на главном фасаде, с улицы. На­пример, Лапина, 8. Иногда это были и два вхо­да, расположенные по обе стороны фасада,— Чкалова, 15. Примечательно, что в таком случае все квартиры имеют самостоятельный, изолиро­ванный вход.

Читать дальше