В других статьях он нередко возвращается к отдельным положениям изложенного плана, прорабатывая и детализируя свои предложения по отдельным направлениям. Например, в части актуальнейшей сегодня проблемы природного прогноза для Арктики и трассы Севморпути он полагал, что «представляется… полная возможность заранее и очень задолго предсказать приближение и затем наступление годов, неблагоприятных для полярного мореплавания» (1945, с. 95). Опять опережал свое время, но не намного — лет на пятнадцать…
Характерно, что в этом мысленном полете в будущее он не отрывался от земных забот, от практики, от экономики, нацеливая решение научных проблем на решение конкретных хозяйственных задач: «Когда явится возможность пользоваться услугами радиотелеграфных станций, извещающих о распределении льдов, тогда исчезнет необходимость в бесполезной потере времени на выжидательные стоянки у этих льдов» (1945, с. 95) — как в зеркало глядел Русанов, предвидя будущие заботы ледовых капитанов и полярных хозяйственников.
В целом он предвосхитил весь размах деятельности самых разных специалистов на нашей национальной морской трассе. Исключение — ледовая авиационная разведка (самолет появился в Арктике четыре годя спустя после похода «Дмитрия Солунского»), но и здесь он сказал свое слово на основе собственного опыта: «Чтобы ледокол мог вести свою работу не слепо, не на ощупь, весьма полезно было бы иметь на нем привязной воздушный шар» (1945, с. 107). Отдельные незначительные просчеты он допустил лишь в оценке характера составляющих грузопотока по Северному морскому пути: «Важнейшими предметами вывоза из Сибири Северным морским путем должен сделаться, во-первых, хлеб, во-вторых, лес и, в-третьих, полезные ископаемые… Северным морским путем можно будет в самом близком будущем вывозить из Сибири сотни миллионов пудов груза, если этот путь будет теперь же хорошо изучен и в совершенстве оборудован» (1945, с. 101–102).
Обычно в большинстве случаев из экспедиций привозят результаты наблюдений, которых у Русанова в его походе
1910 года вокруг Северного острова было более чем достаточно. Но гораздо важнее, когда экспедиция ставит на повестку дня такие идеи и проблемы, которые работают на десятилетия вперед, — но это зависит уже от способностей и возможностей руководителя. Именно в этом предприятии и раскрылся талант и возможности Русанова-исследователя в полной мере, когда Северный морской путь заработал во всю свою мощь, что наиболее отчетливо сформулировал один из полярных историков: «Памятником славному полярному исследователю служит то, что его основные предложения относительно организации Северного морского пути показали свою жизненность и осуществлены в советское время» (Пинхенсон, 1962, с. 390).
Достижения экспедиции 1910 года не ограничивались перечисленным выше. Невозможно не остановиться на карте, которая в оригинале имеет длинное название «Новая Земля. Северный остров. Составил начальник Новоземельской экспедиции 1910 г. В. Русанов по существующим картам и по данным исследований с 1907 по 1910 г.». Эта карта по существу открывала новую эпоху в изучении Новой Земли, поскольку на ней впервые появились внутренние, наиболее труднодоступные территории, включая ледниковый покров. Береговая полоса Карского моря с ее ледниками стала приобретать реальные очертания, а на побережье Баренцева были нанесены открытые Русановым заливы Вилькицкого, Кривошеина, Жан и другие географические объекты.
Наконец, очертания ледникового покрова оказались «привязанными» к побережью, причем настолько точно, что позволяли позднее судить об изменениях положения фронтов ледников. Выявились северные и южные пределы ледникового покрова, а также большая часть выводных языков, включая и те, что прячутся в заливах, глубоко рассекающих сушу и не всегда заметных с моря. Так, в частности, произошло с современным ледником Кропоткина (он плохо виден с моря даже вблизи), который нанесен на карту Вылки. Еще раз отметим, что участок побережья на Карской стороне между мысом Дальним и заливом Хромченко является практически результатом совместной работы Русанова и Вылки. Карта была дополнена своеобразной лоцией под заголовком «К топографии Новой Земли», включающей описания основных объектов побережья и внутренних районов архипелага, посещенных Русановым и Вылкой.
Сразу отметим, что сделанное Русановым сразу же и безоговорочно было оценено на государственном уровне и отмечено государственными наградами тогдашней России, что, видимо, озадачивало составителей русановского сборника 1945 года в связи с цензурными соображениями, поскольку обозначилась некая коллизия между государственными и идеологическими канонами того времени, в результате чего имидж Русанова-революционера в глазах советского читателя мог быть поставлен под сомнение. Однако содержание Докладной записки архангельского губернатора Сосновского Главноуправляющему Землеустройством и Земледелием А. В. Кривошеину (в будущем премьера последнего белого правительства Юга России накануне разгрома Врангеля) интересно прежде всего именно официальной оценкой заслуг Русанова и характеристиками его сотрудников в связи с награждением. Из документа следует, что о результатах экспедиции было доложено 21 декабря 1910 года Николаю II, причем «Его Императорскому Величеству благоугодно было подробно расспрашивать меня (Сосновского. — В. К.) о деятельности названной правительственной экспедиции и выразить свое удовольствие по поводу достигнутых ею блестящих результатов». В личных наградных листках отмечались следующие заслуги награждаемых и полученные ими награды.
|