После возвращения на родину в 1846 году Николай Николаевич
стал числиться по министерству внутренних дел и вскоре, не без протекции
по-прежнему благоволившей к нему великой княгини Елены Павловны, был назначен
тульским губернатором. Молодой по меркам того времени для такой должности,
мыслящий широко и свободно, Муравьев получил немалую известность тем, что
представил царю свой проект освобождения крестьян от крепостной зависимости.
Рассуждая о причинах "государственных
переворотов" — так он называл революционные движения, — Муравьев
называл в качестве таковых следующие: "неимение недвижимой
собственности", нищету народа, несправедливое распределение
государственных повинностей и "привилегии некоторых сословий в отягощение
народа". Он писал: "Благосостояние и спокойствие государства зависит
от возможно равного уравнения сословий, или разделения земель целого
государства на возможно равные части между народом, чрез что народ приобретает
недвижимую собственность, и водворяется кредит между крестьянами — основание
торговли, и тогда пролетариев в государстве существовать не будет — главного
орудия возмутителей общего спокойствия; распределения по мере собственности
каждого гражданина платежа государственных повинностей, дав возможность каждому
члену государства, или гражданину, к развитию его способностей и возможностей,
к образованию его. Необходимо будут доступны для каждого, по способностям,
места государственного управления; таланты не будут гибнуть, и каждый будет
иметь возможность идти по его призыву, и тогда судопроизводство в государстве
может быть публичное, адвокаты и присяжные будут люди образованные морально и
умственно, чрез что, по несовершенству человеческой натуры, уничтожатся и
судебные злоупотребления".
Конечно, проект весьма наивен: так, главный
"способ достичь благодетельной цели для всех сословий", по мнению
молодого губернатора, это "дозволить помещикам освобождать крестьян в
вольные хлебопашцы без согласия крестьян". Конечные же результаты
освобождения крестьян Муравьев видит в том, что "государство будет
разделено на небольшие фермы, чрез что хлебопашество дойдет до высшей степени
совершенства. Ограничением количества приобретения земель уничтожается
возможность приобретения больших поместьев, совокупление богатств в одни руки —
система гибельная для каждого государства, порождение бездушного эгоизма!
Народ, получивший гражданство чрез владение недвижимой собственностью, будет
доступен образованию: луч просвещения озарит его, и семя моральное, убитое
рабством, разовьется в нем во всей силе возрожденного человека".
Не стоит и говорить о полнейшей утопичности проекта,
далекого от понимания подлинных причин необходимости социальных перемен!
"Вопрос об отмене крепостного права еще не созрел для разрешения" — в
таких будто бы словах царь велел ответить Муравьеву. Но с тех пор до самой
своей смерти Николай I не упускал случая отозваться о Муравьеве как о
"либерале" и "демократе", что в его устах было
характеристикой отнюдь не лестной.
Назначение Муравьева генерал-губернатором Восточной
Сибири, происшедшее в 1847 году, также не без вмешательства великой княгини,
вызвало много различных толков. Обычно в Сибирь посылались пожилые и уже опытные
чиновники, поднаторевшие в делах, а тут вдруг человек еще молодой, энергичный и
решительный, самостоятельный в своих действиях, притом боевой генерал, да к
тому же и либерально настроенный. Но история подтвердила, что выбор царя, какие
бы мотивы его ни вызвали, оказался весьма удачным. Предшественником Муравьева
был В.Я. Руперт. За время своего правления он не смог найти средств борьбы с
злоупотреблениями, свившими гнезда едва ли не во всех чиновничьих канцеляриях
Восточной Сибири, а может быть, и не очень хотел их искать — так было
спокойнее. По-иному решил действовать Николай Николаевич.
Он появился в Петербурге в конце сентября 1847 года и
принялся во всех деталях знакомиться с предстоящими обязанностями. Незадолго до
того он женился. Венчание происходило 19 января 1847 года в городе Богородицке
Тульской губернии.
Разумеется, Муравьев был наслышан и о порядках в
Восточной Сибири, и о ее богатствах: "Сибирь — золотое дно" — гласит
известная пословица. И не удивительно, ведь Сибирь — невероятно огромная даже в
масштабах России страна. Сибирь — это бескрайние просторы Евразийского
континента, арктические острова и архипелаги, Чукотка, Камчатка, Курилы,
Алеутская гряда с заморской Русской Америкой — вот чем предстояло заниматься ее
губернатору. И, конечно же, амурской проблемой.
Узнал Муравьев о своем назначении на станции
Сергиевской от самого царя, когда тот проезжал в начале сентября через Тульскую
губернию. Рассказав будущему губернатору о беспорядках, допущенных В.Я.
Рупертом, о Кяхтинской торговле и еще о многих других предстоящих заботах
правителя обширного края, царь заключил беседу словами: "Что же касается
до русской реки Амур, то об этом речь впереди". Но думать об амурских
делах, естественно, не возбранялось. Муравьев думал о них денно и нощно. И
узнавал все, что возможно было узнать об Амуре.
Первое в истории плавание по всему Амуру совершил со
своим отрядом русский землепроходец Василий Данилович Поярков в 1643–1646
годах. Он и его спутники побывали в лимане Амура, видели Сахалин, прошли
Охотским или, как его тогда называли, "Ламским" морем и через устье
реки Ульи, где еще в 1639 году казак Иван Юрьевич Москвитин, впервые выйдя в
бассейн Тихого океана, основал зимовье, возвратились через горы в Якутск. Очень
важными сведениями обогатилась Россия в результате того похода; выяснилось, что
народности и племена, населяющие земли по Амуру, живут "сами по
себе", прибрежные земли богаты лесом, пушным зверем, сочными лугами,
пашенными угодьями, а сама река обильна рыбой. И плавать можно по всему
течению, и выход в море имеется. Затем начались всем известные походы на Амур
Ерофея Павловича Хабарова и его доблестных сподвижников. Группе хабаровцев во
главе с Иваном Антоновичем Нагибой довелось вторично пройти всем Амуром, его
лиманом и по Охотскому морю добраться до устья Ульи, то есть повторить путь
В.Д. Пояркова.
Муравьев находил все новые и новые свидетельства
пребывания русских людей на Амуре. Они обосновывались там, строили станицы,
распахивали земли, промышляли зверя, ловили рыбу. Дела шли столь успешно, что в
сравнительно короткие сроки тут появилось воеводство с центром в Албазине. Его
плодородные земли кормили не только здешних поселенцев, но даже и соседний
Нерчинский уезд.
В эти же годы Семен Дежнев и Федот Алексеев открыли
пролив между Азией и Америкой. А в 1646 году Семен Андреевич Шелковников
заложил "Косой", впоследствии Охотский острог, ставший первым и на
долгие годы единственным портом России на Тихом океане. Перед Муравьевым лежали
последние донесения начальника Охотского порта И.В. Вонлярлярского и Аянского
порта Российско-Американской компании В.С. Завойко, в которых излагалась
история Охотского порта и сообщалось о недавних исследованиях в Охотском море с
целью поиска места для нового порта. Охотск за долгие годы приобрел дурную
славу: на его совершенно открытом рейде было опасно не только разгружаться и
нагружаться, но даже и просто отстаиваться. А войти в устье реки Кухтуй
оказывалось и того труднее. Насущная проблема живо вставала перед вновь
назначенным генерал-губернатором: надо, обязательно надо решиться на перенос
порта, но куда? Вонлярлярский докладывал, что в юго-западной части Охотского
моря есть залив великого князя Константина, открытый в прошлом, 1847 году,
капитаном второго ранга В.К. Поплонским. Может быть, там, в непосредственной
близости от устья Амура, устроить порт? Куда как заманчиво! Но прежде надо все
это проверять и проверять. А хорошо бы все-таки разузнать доподлинно и об Амуре
и его лимане, и о Сахалине. И Муравьев листал дальше страницы книг, статей и
архивных документов.
|