Удивительная жизнь и подвиги Ермака
стали достоянием легенд вскоре после его гибели в водах Иртыша. Смерть Ермака
еще долго не давала покоя его врагам. Татарская легенда, сохраненная сибирским
летописцем С. Ремезовым, передает, как воины Маметкула и Кучума стреляли в
мертвое тело атамана из луков. К ужасу татар, кровь лилась из него как из
живого. Птицы не смели клевать труп и испуганно шарахались в сторону, а ночью
над могилой сиял огненный столб. Похоронив Ермака «под кудрявой сосной» на
своем Бегишевом кладбище, татары насыпали над могилой высокий курган и, чтобы
успокоить грозный дух, устроили богатую поминальную тризну: на ней было
съедено 30 быков и 10 баранов. Такими поминками жители степей издавна чтили
память своих героев.
...Прошло тридцать шесть лет после
тризны у Епанчинских юрт, и первый сибирский митрополит Киприан собрал в
Тобольске старых казаков, сподвижников Ермака, чтобы записать их рассказы о
былых сражениях и походах. С тех пор в соборной церкви в Тобольске пели
вечную память павшим в боях за Сибирь, а в сибирских городах завелись
собственные сибирские летописи. И, раз уж речь идет об Ермаке, следует сказать,
что не все еще исчерпано историками из его биографии, волнующей ученых четыре
века.
Могло показаться, что трудно
добавить хотя бы несколько строк к тем документальным свидетельствам о нем и
его казаках, которые извлечены были из архивов к нашему времени.
Однако существует у историков
редкий дар первооткрывателей письменных сокровищ. Есть чутье, позволяющее
догадываться, где в громаде древних бумаг должны лежать ключи к тайнам веков.
Недавно сибирская исследовательница
Е. Ромодановская обнаружила (и где — в Москве, в Историческом музее, рядом с
Кремлем!) затерянный синодик Ермаковым казакам. Синодик сохранил их имена, наполнил
реальностью события тех далеких дней.
На моем столе лежит письмо автора
замечательных книг об Иване Грозном и Борисе Годунове ленинградского
профессора Р. Скрынникова.
Письмо отправлено в Новосибирск 1
февраля 1979 года. Привожу текст письма, чтобы и мои читатели сопережили минуты
волнения:
«Глубокоуважаемый Алексей Павлович!
Мне хотелось бы поделиться с Вами
результатами моего исследования о Ермаке. Я получил неопровержимые факты
насчет того, что поход начался не в 1581 году и не в 1578—1579-м, а в 1582-м.
Не было двух- или трехлетнего кровавого завоевания (с многими сражениями)
Сибири, а был молниеносный набег казачьих быстрых челнов.
Путь от Чусовой до Искера отнял два
месяца.
Удалось найти некоторые новые
архивные данные, но небольшие. Главное же, удалось выделить известия о походе
Ермака, которые восходят непосредственно к приказному архиву документов из
Посольского приказа. Это меняет очень многие представления об обстоятельствах
первой сибирской экспедиции...
...Я постарался вложить все силы в
работу о Ермаке... Работа без каких бы то ни было ухищрений. Найденные
решения на удивление просты. Я просто выделил комплекс самых ранних,
современных Ермаку документов. И увидел, что они все строго согласуются между
собой — дают абсолютную дату начала похода и т. д.
О финале экспедиции: гибель всех
казаков на Вагае — миф, точнее, поздняя редакция. А ранняя редакция: бегство
большинства отряда и гибель нескольких человек, включая Ермака. Вождь остался
верен себе: он прикрывал отход до последней минуты».
Таковы чудные подарки археографов к
славной годовщине открытия Сибири.
История Сибири начиналась, впрочем,
не только летописями. Сосланный в Тобольск писатель и ученый XVII века
Крижанич назвал свою рукопись о Сибири и ее народах, написанную на латинском
языке, «Историей Сибири».
Конечно, это не была история края в
собственном и настоящем смысле слова. Но она в какой-то мере у>ке отвечала
все более нараставшей потребности образованных людей всего тогдашнего мира
понять, что такое Сибирь. Какова ее история, ее прошлое, что значит эта
обширная окраина централизованного русского государства для России, для
русского народа и, наконец, для всего мира.
Неудивительно поэтому, что в
следующем, XVIII столетии появилась первая и многотомная, поистине громадная
академическая «История Сибири» Г. Миллера, и теперь поражающая массой фактов и
вложенного в нее труда.
|