Не спустив гордый флаг
О событиях в Карском море норильчане знали, но
говорили мало и неохотно. Скорее намекали, чем рассказывали. Были, мол,
отдельные попытки фрицев проникнуть на Таймыр для разведки. Ну, и не все суда,
везущие грузы для комбината, доходили до Дудинки. На море тоже идет война, без
жертв не обходится.
Вести пространные разговоры о таких вещах не
полагалось.
Я встретил в городе знакомого врача-хирурга. Он летал
на Диксон, где оперировал раненых, потом сопровождал их в Норильск. Врач видел
следы обстрела острова фашистским крейсером, напавшим на Диксон.
Вскоре после окончания войны стали появляться
отдельные заметки и в газетах. Александр Лесс, журналист, с которым мы в 1936
году коротали время на Диксоне, рассказал в «Вечерней Москве» о слушателе
Артиллерийской академий им. Ф. Э. Дзержинского лейтенанте Николае Корнякове,
вступившем в бой с проникнувшим в Карское море фашистским рейдером. Был
напечатан и снимок Корнякова, совсем молодого парня.
Я тотчас позвонил Лессу в редакцию.
— Старик, не телефонный разговор, не спеши. Скоро
тему откроют для широкой печати. Будет о чем рассказать!
Александр Лесс был одним из самых оперативных и
осведомленных репортеров «Вечерки».
Позднее тему действительно открыли.
Мне удалось встретиться кое с кем из участников
событий. То, о чем я писал тогда, оказалось не во всем достоверным, как,
впрочем, и заметка Лесса, где Корняков палил по крейсеру из снятой с вооружения
старой пушечки. Не уверен, что и сегодня можно воссоздать точную, полную
картину. Часть свидетелей погибла на кораблях от бомб, торпед и снарядов, часть
нашла могилу в ледяных волнах.
Я не военный историк. Не был также очевидцем
трагических событий военной поры на трассе Северного морского пути. Однако без
хотя бы самого сжатого рассказа о них нельзя представить, через какие
тяжелейшие испытания прошли северяне по дороге в сегодняшний день. И я позволю
себе использовать для такого рассказа воспоминания флотоводцев, командиров
кораблей, летчиков, полярников, а также изданные в Красноярске книги, в том
числе работу Леонида Щипко «Защитники Карского моря», собравшего,
исследовавшего, уточнившего обширный фактический материал.
Начну с «Сибирякова», который провел Пясинский караван
вдоль Таймыра и ровно шесть лет спустя прославился как «полярный «Варяг». Об
этом писалось немало, но подвиг его команды изменил ход многих событий, и не
вспомнить о нем нельзя.
25 августа 1942 года старый ледокольный пароход был в
рабочем рейсе. На борту его находилось свыше ста человек: команда и зимовщики
полярных станций. Конечной целью рейса была Северная Земля, где на месте базы
Ушакова и Урванцева давно уже оставались без смены три зимовщика во главе с
опытным полярником Борисом Кремером.
То, что увидел в бинокль капитан «Сибирякова» Анатолий
Качарава неподалеку от острова Белуха, могло показаться миражем: большой быстроходный
крейсер. Здесь, в Карском море?! Откуда? Чей? Если наш, Диксон предупредил бы.
На «Сибирякове» встревожились. Уйти на мелководье? Не
успеть. Крейсер уже близко.
Сигнал прожектором, международный язык светового
семафора:
— Кто вы? Куда следуете? Подойдите ближе!
Качарава ответил вопросом на вопрос.
— Кто вы?
Ответ наш сигнальщик, видимо, точно не понял. Название
крейсера показалось ему похожим на какое-то японское слово.
Опять мигание прожектора.
— Запрашивает ледовую обстановку в проливе
Вилькицкого.
Радист был на мостике, рядом с капитаном. Тот
приказал:
— Сообщите Диксону: встретили иностранный
крейсер. Наблюдайте за нами.
Расстояние между «Сибиряковым» и крейсером
сокращалось. Повторный запрос о проливе — и три предупредительных выстрела.
Через минуту приказ крейсера по семафору:
— Прекратить радиосвязь. Медленно подходите ко
мне.
Сомнений не было — с «Сибиряковым» шел на сближение
фашистский рейдер!
Конечно, не старый пароход был его целью. Большой
караван судов, идущих проливом Вилькицкого, — вот на какую добычу
рассчитывал пират. Задержать его любой ценой!
И капитан скомандовал:
— К бою!
А что — к бою? Небольшие пушки и спаренные пулеметы.
Они сослужили службу в Белом море, когда вражеский самолет снизился, чтобы
обстрелять судно. Их и предназначали для отражения воздушных налетов. Но
нападать с такой артиллерией на крейсер…
Капитан Качарава открыл огонь первым.
Он знал неизбежный исход боя. Заранее приказал
старшему механику и своему заместителю по политической части в критический
момент открыть кингстоны, пустить потоки воды в трюм, чтобы «Сибиряков» ушел на
дно с неспущенным флагом и всеми судовыми документами.
Ответный огонь крейсера. Залп за залпом. По судну, по
шлюпкам.
В 13.40 Диксон получил радиограмму: «Принимаем бой».
Семь минут спустя радист добавил от себя: «Ну, началась канонада». Последняя
радиограмма с борта «Сибирякова»: «Продолжаем бой, судно горит».
|