Шелихов написал неправду о том, что,
«лишась своих родителей, кроме Бога и вашего величества яко Мать Отечества», не
имеет покровителей (покровители-то имелись!), но одновременно с этим он писал
и о вполне реальной угрозе раздела компанейского имущества по требованию родственников
или «сторонних». Попади компания в руки неопытных и малосведущих людей, крах
шелиховских планов был бы неминуем. Столь же неизбежен был этот крах и в
случае раздела компании.
Обращаясь перед смертью к
императрице, Шелихов просит считать своею наследницею жену с детьми.
Частые разлуки, которыми изобиловала
семейная жизнь Шелиховых, для нас оборачиваются благом. Не будь этих разлук — не было бы и переписки
мужа с женой, не было бы тех (известных, правда, в
небольшом числе) писем, что дают возможность составить самое общее
представление о наследнице Григория Ивановича. Впрочем, первоначальное
знакомство с этими письмами несколько ошарашивает открывающейся обыденностью,
заземленностью характера переписки.
Обычные домашние хлопоты вроде
перекладывания печей...
Детские болезни и меры сбережения
детей...
Постоянные просьбы жены купить — «на голову хороших модных уборов, как там [в Петербурге] носят, и две
нитки самого лутчаго и крупнаго жемчугу, да табакерку хорошенькую»...
...купить — «шелку итальянского,
самого лутчаго, разных цветов для шитья...»
..купить — «два куска ситцу, не так
цветного, два одеяла тканыя не так велеки для детей...»
...купить — «перчаток женских
шелковых, большой) плат бумажный, турецкой», страусиных перьев (!)...
...купить — «шляпок модных последней
моды, бархатных, французских с золотыми кистями и перьями...»
...перстеньки шерловые (т. е. из
черного турмалина — полудрагоценного камня), сережки, сапожки, нитки, бусы...
Но наряду с этим, наряду с пылкими
изъявлениями любви и описаниями тоски, вызванной разлукой, в письмах и трезвая
информация о полученных «японских картах и планах о деньгах», упоминается
пересылка копий необходимых документов шелиховским покровителям в Петербург, упоминается самостоятельная
продажа изрядная (т. е. с выгодой)
китайских товаров, встречается описание торговой конъюнктуры в Иркутске и т.
п.
Надо думать, жизнь Натальи
Алексеевны в доме с «флигельными покоями» и «летником» — летней постройкой во
дворе (к сожалению, пока неизвестно, где этот дом находился) — отличалась от
навеянных знаменитой картиной Кустодиева сегодняшних представлений о времяпрепровождении
купчих.
Другие документы, отразившие
последующие события, только укрепят нас в мысли: передача компании жене не
была со стороны Григория Ивановича жестом отчаяния. Умирая, он мог надеяться,
что дело будет продолжаться.
Сменивший И. А. Пиля на посту
иркутского генерал-губернатора Людвиг Тимофеевич Нагель в 1797 году запросил у Натальи
Алексеевны сведения о том, как начиналось шелиховское предприятие и какова его
теперешняя судьба.
В комплексе данных, представленных
наместнику Н. А.
Шелиховой, обратим
внимание на список кораблей компании!
«...фрегат «Феникс»..;
...«Три святителя»... по конструкции
голланских галиотов...
...«Екатерина» по конструкции
бригантина... ...«Северный Орел» по конструкции английских галиотов...
...построенные в Америке... малые
одномачтовые суда <<Пегас» и «Дельфин»...»
Прошло два года со дня смерти
Григория Ивановича, но дело отнюдь не пришло в упадок! К продолжающим плавать
кораблям старой постройки добавились «находящиеся в Северном отряде», в
частности, судно «Николай», законченное «в нынешнем», то есть 1797 году. А в
перечне мореходов, кроме «старовояжных», новые судоводители, причем имеющие
воинские чины — прапорщика, подпоручика, поручика и даже — «сверх — один
иностранец Арнд Подгаж» (из Бремена). Оказывается, проблема, столь остро
стоявшая перед Григорием Ивановичем в 1794—95 годах (см. гл. 12) — укрепление компанейского флота,—
находила разрешение благодаря разумным действиям его наследницы.
Конечно, не надо представлять
Наталью Алексеевну эдакой современной «деловой женщиной», управляющейся в
одиночку с тысячью сложнейших вопросов. XVIII век — не XX, о возможности
женской эмансипации тогда не могли и предполагать. Решение всех проблем
компании одной женщине, вдове Григория Ивановича, было не по силам. Однако она счастливо
смогла найти людей, чьи знания, таланты, связи сделались опорой начатому Григорием
Ивановичем. Ими стали породнившиеся с шелиховским кланом Николай Петрович
Резанов и Михаил Матвеевич Булдаков.
В год смерти отца старшей дочери
Шелиховых, Анне, было пятнадцати лет. К сожалению, мы
не знаем, как именно посватался и
получил ее руку Н. П. Резанов — сын председателя Иркутского совестного суда
Петра Гавриловича Резанова. Брак этот оказывался особенно обещающим благодаря
резановским связям в Петербурге. Дядя Н. П. Резанова, Иван Гаврилович, до своей
кончины в 1787 году занимал важнейший пост обер-прокурора сената.
Не полагаясь на деловые качества зятя (к ним поначалу отношение было весьма
скептическим), Наталья Алексеевна, вероятно, надеялась с помощью родни зятя
упрочить и расширить петербургские контакты, установленные мужем. Как и в
случае с Резановым, нам неизвестны обстоятельства сватовства М. М. Булдакова к Авдотье (Евдокии) Шелиховой.
Поскольку она была младше Анны на четыре года, вряд ли Шелиховы и Булдаковы
породнились раньше, чем через несколько лет после смерти Григория Ивановича.
Однако знакомство М. Булдакова с шелиховским семейством могло состояться по
крайней мере в середине 80-х годов. Именно тогда он, купец из старинного
торгового и ремесленного центра Северной Руси, Великого Устюга, стал бывать по
торговым делам в Иркутске и Кяхте. Помощь в делах
Булдаков мог оказывать Наталье Алексеевне и до женитьбы.
|