Туристический центр "Магнит Байкал"
      
Четверг, 28.03.2024, 18:26
Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход




Полезные статьи о Байкале

Главная » Статьи » Григорий Шелихов: биография (часть 1)


Первое предисловие

           Автор: Л.А. Ситников. - Иркутск, 1990 г.

            ПЕРВОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
Дело происходило на одном из мероприятий Общества люби­телей книги. Темой встречи была история библиотек в Русской Америке. Однако дочитанный накануне роман В. Пикуля «Фаво­рит» заставил начать издалека.
Сегодня мы наконец осознаем, говорил я, насколько опасно разъединение людей, обусловленное национальными, расовыми, религиозными, возрастными и всевозможными другими барьера­ми. Разъединение мешает вести борьбу с грозящей катастрофой ядерной войны, с надвигающейся экологической катастрофой, ме­шает борьбе против одичания, которому стали подвергаться эко­номические и социальные отношения едва ли не во всех странах и, к сожалению, в нашей стране тоже.
Как никогда актуальной становится сейчас проблема поиска мостов, прокладывающих дорогу от сердца к сердцу, от поколе­ния к поколению, от одного народа к другому. Со всеми бедами мы справимся только все вместе...
Есть, впрочем, то, что, бесспорно, является общим — для сту­дента и для домохозяйки, для рабочего совхоза и для бухгалтера-пенсионера, живущего в крупном индустриальном центре. Нас объ­единяет общая история.
Скажем точнее — нас может объединить общая история.
Историческое прошлое объединяет в том случае, когда мы не позволяем ему существовать только и только в кабинетах ученых-историков, пылиться в книгах академических книгохранилищ — помимо нас и независимо от нас. Только освоив научное знание о прошлом, мы сумеем наполниться пониманием нашей историче­ской общности. И тогда в душе потеснится своекорыстное «я», «мне», «мое» — гордым и добрым «мы», «наше», «нам».
Но все здесь не так просто. Есть научное знание о прошлом людей, знание, обращенное ко всем,— «пользуйтесь, осознавайте общность человеческих интересов!» Но есть и представления о прошлом, основанное на привлечении лишь части фактов, тех, что удобны, тех, что соответствуют чувству шапкозакидательских убеж­дений в превосходстве одного народа над другим, одной профес­сии над другой, одного поколения над другим.
Есть история от науки, и есть история от незнания, история неполная, упрощенная, усеченная. Эта «история» льстит одним и очерняет других. Она (по сути — это обывательские представления о прошлом) не может объединять людей, она лишь способствует укреплению разъединяющих барьеров — своекорыстных интерес сов, национальных предрассудков, ложных стереотипов.
Увы, в обыденной жизни гораздо легче обратиться к «усечен­ной истории», чем к полной, научной. Обывательские представ­ления о прошлом по сей день питаются мощным потоком произ­ведений исторической тематики—романов, повестей, пьес, кино­фильмов.
Сделаем оговорку. Есть литература, драматургия, кинемато­граф, живопись, графика, в которых полет художественной фан­тазии только высвечивает правду истории. Вспомним «Поручика Киже» Юрия Тынянова или шукшинский роман «Я пришел дать вам волю». Встречающиеся здесь неточности и анахронизмы не­значительны и простительны. Исторической правды они не за­слоняют.
Но есть другое — книги, фильмы, полотна живописцев, в ко­торых совершенно произвольно интерпретируются даже не столь­ко исторические факты, установленные учеными, сколько анек­доты, слухи и домыслы, а иногда и специально запущенная дез­информация. Принцип отбора — не достовернейшее, а привлека­тельнейшее. Берется самое яркое, броское, скандальное, часто и не происходившее в действительности. А в результате мы видим наших молодых и не очень молодых людей, воспитанных на та­кого сорта произведениях, людей, искренне считающих, к при­меру, что во всех настоящих, прошлых и будущих несчастьях России виноваты масоны и «инородцы». Ведь масонский заговор гораздо легче сделать «героем» романа, чем, скажем, сложные перипетии социально-экономического и политического развития предреволюционной России. Впрочем, здесь не место для критики и анализа произведений, авторы которых сознательно выхватывают факты из исторического контекста, вводя людей в заблуждение.
С прямым искажением представлений о прошлом сегодня ве­дется открытая борьба, ставшая ныне одним из направлений го­сударственной политики. Достаточно вспомнить об организации комиссии по разработке нового учебника по истории партии.
Более тревожит поток произведений тех создателей, что зава­ливают читающую и смотрящую публику «псевдоисторией». С та­ким типом творца мы поближе познакомились после выхода на экраны запрещенного некогда фильма Глеба Панфилова «Тема».
Для людей, подобных герою фильма,— драматургу Киму Есени­ну, бесспорно их право брать любую историческую личность и придумывать этой личности какую угодно жизнь. Основа такого «творчества» — уверенность в том, что никто — ни читатель, ни сам автор того, что было на самом деле, не знают и никогда уз­нать не смогут. «Я люблю писать исторические романы (снимать исторические фильмы, сочинять исторические пьесы)— выдумы­вай себе, что хочешь». И это не кокетливая поза. Это принципи­альная позиция, которая порой отстаивается последовательно и яростно.
Можно посмеяться над невеждами, творящими, основываясь на таком тезисе; можно посмеяться и над всерьез воспринимающими это «творчество». Но ведь место, занятое в читательском сознании, например, «Черным тополем», на самом деле по праву-то при­надлежит «Житию протопопа Аввакума»! А сознание, воспитанное на искаженном представлении о прошлом, привычно и благостно воспринимает искажаемое, уродуемое настоящее!
«Клянусь честью,— писал полтора века назад А. С. Пушкин,— что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, ка­кой нам Бог ее дал». Вот, может быть, те слова, которые должны стать девизом людей, пишущих о прошлом?..
Вот в таком плане шел разговор с книголюбами. И тут мои монолог стал превращаться в спор (на что я почти не надеялся), и происходило это не в конце встречи, а в самом ее начале.
Из глубины зала звучный голос произнес: «Позвольте, позволь­те, но не только Кимы Есенины пишут о прошлом нашего наро­да. Есть ведь и честные писатели, они фантазируют, но фантази­руют вынужденно, когда точных данных нет, да и взять неотку­да!»
— Тогда и фантазировать нечего; нужно либо отказаться от темы, либо попытаться найти факты, без которых писать о прош­лом нельзя. В конце концов, рассказ о поиске этих фактов чест­нее, да и интереснее, чем вранье о том, чего не знаешь!
Мой оппонент поднялся. Судя по тому, как уверенно он дер­жался, в зале были его единомышленники, а то, о чем он говорил, продумано заранее:
— А как быть с тем, что мы со школьной скамьи знаем,— тво­рец истории — это не герой-одиночка, не отдельная личность, пусть самая выдающаяся, а народные массы. Вот о Пушкине напе­чатано множество научных работ, документы подлинные находят­ся до сих пор, их тоже публикуют. Конечно, тот, кто пишет о Пушкине, все это должен знать и учитывать. Вместо Пушкина можно и кого-нибудь другого назвать — Суворова или Ломоносо­ва. Но, как мы знаем, историю-то творили простые люди — крестьяне сибирские, уральские рабочие-мастеровые, купцы, солда­ты — их архивов, их переписки не могло остаться, и тут нечего хватать за руку писателей — пусть себе выдумывают!
Зал разделился надвое. Судя по оживлению и репликам, у ме­ня и моего оппонента появились болельщики.
— Не то беда, что выдумывается некий Иван Петров, «при­родный пахарь», которого никогда, подчеркнем, никогда не су­ществовало на свете. И не то беда, что, наоборот, реально жив­ший и геройствовавший двести лет назад стройный голубоглазый поручик превращается в романе в коренастого черноокого. Беда в том, что романист, описывая жизнь славян в X веке, использует для этого данные о быте и нравах жителей российской деревни накануне освобождения от крепостного права. Если так, то вот она — усеченная, искаженная история, которая может быть идеа­лизацией для одних, может быть очернением для других, но ни­когда тем, что нас объединит. Как ведь происходит — придумы­вается герой, и для него придумывается какая-то никогда не существовавшая эпоха. А надо, чтобы писательское представление о прошлом было равно научному представлению. Если вам допод­линно известны мельчайшие подробности о том, что ели, что но­сили, как работали, что читали, как относились к прочитанному и т. д. наши предки, вы сможете представить подлинные мотивы поступков людей (а мотивы эти для людей X века совсем не по­хожи на мотивы поступков наших современников,- их иное вол­новало, у них иные были критерии красоты, иными были понятия патриотизма, культурности и пр.). Автор исторических' произведе­ний должен быть автором-исследователем, и если он какие-то свои минимальные выдумки и гипотезы будет проверять историческим фоном, наложит биографии выдуманных героев или чуть сфанта­зированные биографии подлинно существовавших людей на тот комплекс знаний, которым наука располагает, тогда и возникнет пусть незавершенная, пусть не целиком, а во фрагментах, но ды­шащая ароматом подлинника картина жизни наших предков.
— А если не возникнет?
— Возникнет!
— Докажите!
— Но сегодня мы хотели поговорить о библиотеках в Рус­ской Америке?!
— Пусть не сегодня, но как-нибудь следующий раз! Этот «следующий раз» наступил.
Категория: Григорий Шелихов: биография (часть 1) | Добавил: anisim (26.02.2011)
Просмотров: 2160 | Рейтинг: 5.0/8 |
Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
<Сайт управляется системой uCoz/>