Туристический центр "Магнит Байкал"
      
Пятница, 29.03.2024, 18:15
Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход




Полезные статьи о Байкале

Главная » Статьи » Байкальская сторона ч. 1


Вниз по Курбе - 7
Чуть ниже заводика в Заводскую протоку открыто сбегал мутный поток. На дне и по берегам его была какая-то сероватая слизь, противно пахло, и мы ста­рались не бывать там. С годами поток смелел, ширил­ся, он захватывал все большее пространство Заводской протоки, и еще в мои школьные годы она почти омерт­вела. Это было неизбежным следствием бесконтроль­ного сброса хотя и малых, но все же сточных вод.
Заводик вносил свою посильную долю в развивающееся глобальное отравление пресных вод.
Но выше Саратовой Курба все еще многоводна. Здесь отроги обоих хребтов, на протяжении более ста километров сжимавшие реку, враз расступились, кон­чились шиверы и перекаты. Когда-то грозно ревели тут воды, и не здесь ли случилось то несчастье со служилыми людьми? Да, Курба была когда-то рекой могучей!
Идем с батей по высокой сухой террасе. У ее под­ножия по широкой песчаной косе еле струится ручеек от когда-то мощного потока.
— Вот с этого бугра лет сорок назад я прямо с-под носу деда Дементияна эвот такого ленка выворотил!— говорит отец.— Дед был с норовом, ругался — его лен­ка поймал, прогнал меня. «Поток» теперь шириной в спичку, и можно подумать, что отец шутит.
Нет, батя не шутит, здесь действительно шумел полноводный поток, и совсем не так давно. Это видно по широкому высохшему теперь его руслу, по обка­танной гальке, подмытым, обвалившимся высоким бе­регам. Всюду песок — вечная работа воды.
Что постоянным на реке было и осталось, так это участки пропарин и борозды. Пропарины — это по­лыньи на мелководье. Они не замерзают оттого, что там родники сочатся, греют воду. Как бы река ни изменяла своего русла, они остаются. Зимой некото­рых, совсем почти уж зачахших, только по легкому пару видно, но места своего они не меняют. Память моя восстанавливает яркие места и случаи из жизни на реке по этим родничкам. Я узнаю их. Там, где родники побольше обогревают участок протоки, на нем зимуют оляпки. Летом здесь птички этой нет, она выше в горах. Высокое слово Родина идет от родника. Что-то верное, надежное, доброе слышится в этом слове, и не случайно родники вечны. Как родина.
Борозды, многие из них имеют даже название,— это не омуты, вода не стоит в них. Она только замед­ляет глубинно свой бег, дает оттенок бирюзы, у бере­гов поток закручивает. Особо крупная рыба отдыхает в борозде. Охотиться она поднимается или спускается к перекату. Таймени, крупные ленки особо предпочи­тают ловить спускающуюся, чуть сбитую течением, потерявшую на время «управление» рыбку. Знамениты у нас были борозды Сахина, Заводская (мы ее назы­вали почему-то с ударением на «о»), Дорофеевская, Общественная. Изменяются с годами уровни воды, изменяются русла, чахнут старые протоки, пробива­ются новые — все равно борозды не исчезают. Они мо­гут лишь обмелеть, но в любом случае здесь глубже, чем рядом. Борозды — результат освоения потоков складок дна, естественных понижений, где выходят коренные породы. В паводки река несет по дну камни, они стремятся заполнить борозду, но все же проно­сятся дальше и ложатся за перекатами на косах, от­мелях. Один берег борозды всегда сравнительно вы­сок. Обычно это сухой бугор, с него удобно удить. Хорошо было там, на солнечном пригорке, огонек разложить из мелких сучочков, картошку испечь!
Борозды — тоже ориентиры памяти на реке, многое из ярких рыбацких удач с ними связано.
А с Заводской у меня связано еще и такое воспо­минание. Уж боярка поспевала, и именно за ней полз я в редкостойную куртинку этой колючки, росшей пря­мо на берегу борозды. Босиком, как всегда. Нащупы­вая ногами, где наступить, пролез в середину куста и только тогда обратил внимание на странный, жестко, прямо зловеще шелестящий звук под ногами. Посмот­рел... и — не выразить! У ног лежали свернувшись или медленно ползали — с десяток ядовитых змей, щи­томордников! Год назад (это тогда, в детстве было) один такой приложился к моей ноге, восемь дней ле­жал, бабка заговорами и молочной сывороткой ле­чила.
Что делать?! Спасение — в полной неподвижности, но ведь они ползают, едва ноги не задевая. Ждал-ждал, улучил момент — вылетел из куста. Добежал до Федотки, друга своего, он на соседней протоке удил.
— Чо это ты белый весь?!—Федотка испугался моего вида.
— Змей там — тыща!
Единственный раз в жизни видел я такое: змеи сплелись в клубок, медленно подвигались к подмыто­му берегу. Под ним было углубление, собака разрыла когда-то нору суслика, и все они, крутясь, извиваясь, томно как-то, тягуче, медленно скрылись в прохлад­ном сумраке.
Мы очнулись. Явилась зверская мысль: замуровать их там, сбегать домой за бензином, плеснуть и сжечь. Кто бы встретился знающий, остановил бы двух юных дураков! Уничтожать змей — полезнейших животных, которых на Курбе столько теперь уже не увидишь. Даже их. »
У большинства деревенских мальчишек едва ли не врожденное испуганно-отвращенное чувство к змеям. Оправившийся от испуга при неожиданной встрече, мальчишка с яростной гадливостью ищет палку, ка­мень, чтобы непременно убить гада. Они даже не представляют, на какую природную ценность зама­хиваются. Ведь змеи_ едва ли не самые полезные жи­вотные, сколько вредной мышаты они уничтожают! Слава богу, вернулись мы с Федоткой, полные жесто­чайших, безмозглых намерений, а змей нет, удрали. Выползли и разбежались. Это они на период спари­вания в такие клубки свиваются.
Как преступно невежественны мы порой бываем. Даже самая, на наш взгляд, безобидная или, наобо­рот, вредная букашка незаметнейшим образом может делать большую услугу людям, и потому — все долж­но жить. Что мы будем делать на земле без тех же муравьев, бабочек, стрекоз, не говоря уж о птицах, рыбах, зверях разных?



Категория: Байкальская сторона ч. 1 | Добавил: anisim (22.09.2011)
Просмотров: 1872 | Рейтинг: 5.0/10 |
Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
<Сайт управляется системой uCoz/>